Делай деньги!

— Понимаю. Тогда Придется Прибраться, — послышался удар, сотрясший перекрытия. — Леди Ваггон Пишет, Что От Трупов, Найденных По Окончании Праздничной Вечеринки, Следует Незаметно Избавиться Во Избежание Скандала.

Еще три удара, и балка переломилась.

— Леди Ваггон Пишет, Что Стражники Невежи И Не Вытирают Грязные Сапоги.

Хрустнула очередная перекладина. Сверху прорезался свет. Показалась рука размером с лопату, ухватилась за железную стяжку и переломила его…

Мокрист заглянул в темное помещение, и его обволокло дымом.

— Он здесь, внизу! О боги, какая же вонь!

Ангела Красота заглянула ему через плечо.

— Он живой?

— Я уж надеюсь. — Мокрист пролез между балками и спрыгнул на ящики со слитками.

Несколько мгновений спустя он крикнул:

— Пульс есть. И ключ в замке. Ты не могла бы спуститься и помочь мне?

— Эй, у нас гости, — крикнула в ответ Ангела Красота.

Против света теперь были видны два силуэта в шлемах. Проклятье! Нанимать в охрану стражников было, конечно, умно, но они имели обыкновение всюду носить с собой свои значки и принадлежали к числу людей, которые делают скоропалительные выводы только на том основании, что они застукали человека в руинах банковского хранилища после закрытия. Слова «Я все могу объяснить» так и просились на язык, но Мокрист вовремя его прикусил. В конце концов, это был его банк.

— А вы что здесь делаете? — спросил он требовательно.

Это оказалось достаточно неожиданно, чтобы сбить охранников с толку, но один из них оправился.

— Это же банковское хранилище, господин? — спросил он.

— Я заместитель председателя, кретин! Тут человеку плохо!

— Он упал, когда ты вламывался в хранилище?

О боги, прирожденного легавого так просто с толку не сбить. Они все равно будут задавать вопросы этим спокойным, гнетуще спокойным голосом. Когда ты полицейский, все вокруг — преступление.

— Офицер… ты ведь из Стражи?

— Констебль Пикша, господин.

— Хорошо, констебль, мы можем вынести моего коллегу на свежий воздух? Он задыхается. Я отопру вам дверь.

Пикша кивнул второму стражнику, и тот побежал к лестнице.

— Если у тебя был ключ, господин, зачем ты вломился в хранилище?

— Чтобы его вытащить, конечно же!

— Тогда как…

— Этому есть разумное объяснение, — сказал Мокрист. — Я выберусь отсюда, и мы еще вместе над этим посмеемся.

— Жду с нетерпением, господин, — сказал Пикша. — Очень люблю посмеяться.

Разговаривать со Стражей — все равно что танцевать чечетку на оползне. Если ты умеешь это делать, то можно удержаться на ногах, но никак нельзя изменить направление или затормозить, а в итоге тебя все равно завалит.

Это был уже не констебль Пикша. Констебль Пикша сменился в тот момент, когда нашел в карманах распорядителя Королевского монетного двора бархатный сверток с отмычками и кистень. Тогда появился сержант Детрит.

Мокрист знал, что отмычки теоретически не были чем-то противозаконным. Можно было спокойно владеть отмычками. Но владеть отмычками, находясь при этом в чужом доме, было нежелательно. А владеть отмычками, стоя в полуразрушенном банковском хранилище, ускакало так далеко от «можно», что вплотную приблизилось к искривлению вселенной.

Поначалу дела у Детрита шли неплохо. Однако сержант начал терять нить происходящего, получив доказательства, что у Мокриста были все законные основания иметь при себе ключи от хранилища, в которое он вломился. Это показалось троллю преступным актом само по себе, и он даже прикинул, не впаять ли Мокристу обвинение в «трате времени Стражи посредством взлома и проникновения без всякой на то необходимости»[10]. Инстинктивная потребность в отмычках была ему непонятна. У троллей не было названия для грубой силы, примерно так же, как у луж не было названия для воды. К тому же он он никак не мог понять образ мыслей и поступки почти покойного господина Бента. У троллей не едет крыша, у них сносит башню. Так что он опустил руки, и тогда появился капитан Моркоу.

С ним Мокрист был знаком давно. Это был крупный малый, от которого пахло мылом и чье лицо было воплощением голубоглазой невинности. Мокрист не мог ничего разглядеть за этим дружелюбным лицом, ровным счетом ничего. Он хорошо умел читать людей, но капитан Моркоу был закрытой книгой в запертом на ключ шкафу. И он всегда говорил учтиво в очень назойливой полицейской манере.

— Добрый вечер, — сказал он вежливо, усаживаясь напротив Мокриста в небольшом кабинете, который внезапно превратился в комнату для допросов. — Для начала хотелось бы расспросить тебя о трех людях в подвале. И о большой стеклянной… штуке?

— Это господин Хьюберт Трямм и его ассистенты, — ответил Мокрист. — Они изучают экономическую систему города. Тут они ни при чем. Если так подумать, я тут тоже ни при чем! И вообще, нет здесь никакого тут! Я уже все объяснил сержанту.

— Сержант Детрит считает тебя слишком умным, господин фон Губвиг, — сказал капитан Моркоу и открыл блокнот.

— Ну да, не удивлюсь, если он о большинстве людей того же мнения.

Ни один мускул не дрогнул на лице Моркоу.