Делай деньги!

Они приблизились к представшему перед ними музею изобретательной эротики. Некоторые вещи, освобожденные из долгого плена, разворачивались, соскальзывали на пол и в отдельных случаях отскакивали от него.

— Это… — Мокрист ткнул пальцем в нечто, отозвавшееся звонким пинг! — …точно, резиновое. Вне всяких сомнений.

— А тут все с рюшечками, — сказала Ангела Красота. — У него, наверное, кончились идеи.

— Или идеи кончились в природе. Ему вроде было восемьдесят, — сказал Мокрист в тот момент, когда сейсмический сдвиг вынудил очередные нагромождения расползтись и посыпаться вниз.

— Какой молодец, — сказала Ангела Красота. — Смотри, здесь еще пара книжных полок, — продолжала она, вглядываясь в темноту в глубине шкафа. — Вот тут, сразу за этим любопытным седлом и плетками. Надо думать, чтение на ночь.

— Не уверен, — сказал Мокрист, сняв с полки обитый кожей томик и открыв его наугад. — Гляди, это же дневник старика. Целые годы дневников. Боги мои, десятилетия!

— Давай опубликуем и заработаем состояние, — предложила Ангела Красота и ткнула ногой в груду барахла. — В обложках без рисунков, конечно же.

— Нет, ты не понимаешь. Здесь может быть написано про господина Бента! Какая-то его тайна… — Мокрист провел пальцем по корешкам. — Посмотрим, ему сорок семь, он появился в банке, когда ему было тринадцать, а несколько месяцев спустя кто-то пришел его искать. Старому Шику они не понравились… Ага! — Он снял с полки пару томиков. — Вот что может нам помочь, они примерно той поры…

— Что это за штуки и почему они звенят? — спросила Ангела Красота и показала ему странного вида приспособления.

— Откуда мне знать?

— Ты же мужчина.

— Ну да. И что с того? Я-то этим не увлекаюсь.

— Знаешь, а мне кажется, это что-то вроде хрена, — задумчиво проговорила Ангела Красота.

— Прости?

— Ну… то есть хрен хорошо идет к сэндвичу с говядиной, и ты берешь немножко из банки. Но в какой-то момент одной ложки уже…

— Не хватает, — подхватил Мокрист завороженно.

— …И ты берешь две ложки, две перерастают в три, в конце концов хрена становится больше, чем мяса, и в один прекрасный день ты понимаешь, что мясо выпало, а ты даже не заметил.

— Сомневаюсь, что это подходящая метафора, потому что видел я, как ты делаешь сэндвичи с хреном, — сказал Мокрист.

— Допустим, но она все равно хорошая, — сказала Ангела Красота. Она нагнулась и подобрала что-то с пола. — Вот твои ключи. Если повезет, мы никогда не узнаем, как они здесь оказались.

Мокрист взял связку. Она была тяжелая — на ней висели ключи самых разных размеров.

— И что нам делать со всем этим добром? — спросила Ангела Красота и снова пнула вещи. Груда заколыхалась, и в глубине что-то пискнуло.

— Сложим обратно в сервант? — предложил Мокрист неуверенно. Куча безжизненного барахла имела угрюмый инопланетный вид, ну или напоминала морское чудище, которое бесцеремонно вытащили на свет из мрака родной пучины.

— Не думаю, что мне это под силу, — сказала Ангела Красота. — Давай просто оставим дверь открытой, и пусть оно само заползет обратно. Эй! — Последнее было обращено к Шалопаю, который бойко улепетывал из комнаты, зажав что-то в зубах.

— Скажи мне, что это была обычная резиновая косточка, — попросила она. — Пожалуйста.

— Не-а. — Мокрист покачал головой. — Это описание было бы в корне неверным. Я думаю, это было… был… короче, это не резиновая косточка.

— Но подумай, — сказал Хьюберт, — разве мы бы не знали, если бы золото было украдено? Люди не молчат о таких вещах! Я почти уверен, что у нас брак в перекрестном многоклапаннике, вот здесь. — Он постучал по тонкой стеклянной трубке.

— Фомневаюфь, что Хлюпер ошибайтфя, гофподин, — ответил Игорь хмуро.

— Игорь, ты ведь понимаешь, что если Хлюпер не ошибается, то мне придется поверить, что в нашем хранилище не осталось золота?

— Уверен, Хлюпер не допуфкайл ошибки, гофподин. — Игорь вынул из кармана доллар и подошел к колодцу. — Будь добр, гофподин, профледи за фтолбиком утраченных фредфтв, — попросил он и бросил монету в темные воды. Она сверкнула в последний раз и утонула в стоячих водах, миновав карманы Человечества.

В одном из углов изогнутой стеклянной трубчатой системы Хлюпера поднялся вверх маленький синий пузырек. Болтаясь из стороны в сторону на пути вверх, он вырвался на поверхность с тихим «хлюп!».

— Ох, мамочки, — сказал Хьюберт.

Неписаный закон комического жанра гласит, что когда два человека обедают за столом, рассчитанным на двадцать персон, они садятся на противоположных его концах. Мокрист и Ангела Красота не стали пробовать — они просто сели друг рядом с другом. Глэдис встала в дальнем конце, с салфеткой, перекинутой через руку, обиженно сверкая глазами.

Бараний череп ничуть не помог Мокристу в его нынешнем состоянии. Пегги расположила блюдо в центре стола и расставила вокруг цветы, но модные солнечные очки действовали ему на нервы.

— Хороший ли у големов слух? — спросил он.

— Отменный, — ответила Ангела Красота. — Не волнуйся, у меня есть план.

— Прекрасно.

— Нет, правда. Завтра мы идем с ней на прогулку.