Дед Мавр

Естественно, что работать в таких условиях в дневное время у отца не было никакой возможности. И все же он никогда не говорил нам:

— Вы не даете мне работать!

Стоило слишком расшуметься или поссориться, как отец усаживал нас в разные концы дивана и предупреждал:

— Не разрешу встать до тех пор, пока не помиритесь.

И уже через несколько минут каждый из нас готов был помириться, только бы не сидеть неподвижно.

Но, наконец, наступал вечер, семья укладывалась спать, и вся квартира погружалась в тишину. Вот когда отец надевал огромные валенки, набрасывал на плечи шубу (в доме было холодно) и усаживался за письменный стол. Работал всю ночь, до нашего пробуждения. А днем опять был неизменно-ровен, шутливо-спокоен с нами и с нашими многочисленными друзьями. Не удивительно, что мы, дети, всегда питали к нему чувства почтения и благодарности.

Помню, как, возвращаясь после уроков в школе, он входил в квартиру, снимал запотевшее пенсне, и близорукие глаза его становились такими добрыми, изрытое оспинами лицо таким прекрасным, что я не могла налюбоваться. Даже имя и отчество его, Иван Михайлович, казались мне самыми прекрасными на свете!»

Самыми прекрасными на свете… Проходили годы, слагались в десятилетия, а Иван Михайлович как был в их далеком детстве, так и остался для своих давно выросших детей самым прекрасным человеком…

Часто бывало так: приедет из Москвы сын, кандидат физико-математических наук Арсений Иванович Федоров, и в квартире Янки Мавра начинается «вселенский переполох». Стучит молоток, жужжит электрическая дрель, по стенам ползут, как живые, разноцветные ниточки электропроводки. Над письменным столом появляется целая серия маленьких переключателей, в патронах то ярче, то мягче светятся зажженные с их помощью лампочки.

Когда, наконец, все готово, садись, отец, за стол — и блаженствуй!

Нажал первую кнопку — разговаривай по телефону. Вторую — слушай радиопередачу. Третью — смотри кинофильм по телевизору. А если станет холодно, нажимом четвертой кнопки включи электрическую грелку, заботливо, чтобы не мозолила глаза, упрятанную в спинке мягкого кресла.

Легко ли «порхать» ради всех этих надобностей с места на место, когда уже перевалило за восемьдесят? Спокойно сиди, отец: все нужное — под рукой…

Проверив, как действует «домашняя техника», Иван Михайлович попросил Арсения:

— Не сможешь ли приспособить к грелке шумовой вибратор?

Тот сразу понял, что готовится очередной розыгрыш, и вскоре на приборном щитке появилась еще одна кнопка.

Подопытным экземпляром, самым первым, довелось быть мне. Пришел и не мог сообразить, с какой стати Дед так бережно, так заботливо усаживает меня в свое излюбленное кресло. Но только успел сесть, как тут же вскочил на ноги, подброшенный грозным трескучим ревом за спиной!

Мавр хлопнул в ладоши:

— Все в порядке! — И озабоченно покачал головой: — Не нарваться бы на слабонервного… Беды не оберешься… Можешь привести такого, который не испугается ни финки в руках хулигана, ни выстрела бандита?

— А где я его возьму?

— В милиции, где же еще. Сам хвастался, что там у тебя много друзей.

Я тотчас вспомнил о подполковнике Александре Михайловиче Коссовском, буквально на днях восхищавшемся прочитанным от корки до корки романом «Амок» в моем переводе с белорусского языка на русский. Подумал и согласился:

— Приведу. Подаришь ему одну из своих книг с автографом?

— Хоть две! — загорелся Дед.

Коссовский, услышав о приглашении, не сразу поверил:

— Неужели сам Янка Мавр зовет меня в гости?

— И даже специальный сюрприз по этому случаю приготовил,— постарался я заверить друга.

Пришел. Познакомились. И вся процедура повторилась в том же, что и со мной, продуманном Дедом церемониале.

— Присаживайтесь, пожалуйста,— пригласил гостеприимный хозяин,— вот сюда, в кресло… Располагайтесь, как дома…

Я предусмотрительно отошел в сторону: мало ли что сейчас может быть. И тут оглушительный рев вибратора грянул на всю трехкомнатную квартиру. Дед не поскупился, включил на полную мощность: уж если эффект, так эффект!

К великому сожалению, никакого эффекта не получилось. Мой друг как сел, так и продолжал сидеть в кресле. Лишь с легким удивлением пожал плечами:

— Забавная штука…

Дед с явным разочарованием показал на меня пальцем:

— Он предупредил?

— Клянусь от души, не сказал ни слова! — прижал Александр Михайлович руку к груди.— Сам догадался: от спинки кресла слегка потянуло теплом, значит, кроме электрогрелки с шумовым вибратором в ней ничего не может быть.

— Эх, жалко, что грелку раньше времени включил,— подосадовал Мавр. И тут же: — Теперь и жалобы какого-нибудь слабонервного не испугаюсь. Милиция от любого защитит.

Но жалоб, конечно, не было. Никогда. Дед знал, кого из знакомых можно, а кого не следует подвергать испытанию. Урок, полученный от доктора наук во время «грибного чуда», не прошел бесследно. Поэтому пользовался вибратором, только будучи наверняка уверенным в том, что не причинит испытуемому ни малейшего вреда и не ввергнет в обиду еще кого-нибудь из представителей категории самовлюбленных человеков…