Даниил Андреев

Старшие Добровы вполне понимали Даниила, в семье самого младшего, и прощалось ему многое, но и он, избалованный тетушками, в те нелегкие годы обязан был помогать семье, каждый месяц приносить какие-то деньги на хозяйство.

По всей вероятности, летом 1927 года Даниил побывал в Судаке. Во-первых, там поселилась очень больная, с парализованными ногами Евгения Альбертовна. Жить ей на старости лет стало не на что. Поэтому бывшие ученики ежемесячно собирали для нее деньги. (Эта помощь, свидетельствовала вдова Андреева, продолжалась до ее смерти; и большую роль в ней играл Даниил.) Во-вторых, счастливый случай: для новых обследований Судакской крепости, начатых в 1925 году, из Москвы отправился профессор Александр Александрович Фомин. А он дружил с профессором Строгановым, мужем Надежды Александровны, их учительницы. Она и пригласила поехать с ними милую ее сердцу Зою Киселеву и Даниила. Это была возможность в то скудное время откормиться и отдохнуть.

Там, в Судаке, участвуя в раскопках византийской базилики (земляные работы – условие поездки), Даниил познакомился с первокурсником ВХУТЕМАСа Глебом Смирновым, и они подружились. Исследования Фомина по заданию Исторического музея и Археологического отдела Главнауки имели серьезное значение, о них тот делал доклад на археологической конференции в Херсонесе. Археология интересовала и Андреева: герой «Странников ночи», одна из проекций автора, Саша Горбов – археолог. Внушительные остатки генуэзской цитадели, стена из серого известняка с боевыми квадратными башнями, опоясывавшая гору Крепостную, откуда открывалась окруженная горами долина, искрящаяся на солнце бухта на юго-западе, – будили воображение. И сам уютный Судак с горами и морем, с саманными домиками и шелестящими тополями, и молодая компания действовали ободряюще. Но даже здесь мучительные переживания всплывали. Может быть, о них он писал, вспоминая берег с крепостными стенами:

За разрушенными амбразурами,
В вечереющей мгле – никого.
Брожу я, заброшенный бурями,
Потомок себя самого.

9. Коваленский

Для его писательства и мировоззрения многое значило общение с Коваленским, мужем Шурочки. Младше ее на пять лет, он был еще студентом. В детстве, по словам поэта Сергея Соловьева, его двоюродного брата, Александр казался блестящим принцем. Но судьба принцу не благоволила.

Род Коваленских, выходцев из Польши, стал русским в XVII веке. Известен в роду Михаил Иванович Коваленский, друг и биограф Григория Сковороды, ездивший к Вольтеру, не чуждый христианским мистикам екатерининских времен, то есть масонам. По отцу Коваленский в сродстве не только с Соловьевыми, но и с Бекетовыми, через которых приходился троюродным братом Александру Блоку.

В 1915 году Коваленский поступил на медицинский факультет Московского университета и, увлекшись физикой и аэродинамикой, одновременно стал заниматься у Жуковского, дедушки русской авиации. Казалось бы, наследственность: родитель – математик, приват-доцент при кафедре механики университета. Хотя настоящим отцом, как глухо говорит семейное предание, являлся старший брат приват-доцента – Николай. А он казался противоположностью младшему. Как характеризовал его племянник, «с молодых лет посвятил себя живописи, увлекался охотой, был очень активен, остроумен и несколько надменен и высокомерен»¹²⁸. Мать Александра Викторовича, Вера Владимировна, урожденная Коньшина, женщина с решительным, мужским характером – уродилась в отца, отставного гусара. Достаточно образованная, она говорила по-немецки и по-французски. Этими же языками с малолетства овладел и сын, позднее освоивший еще и польский.

Коваленские входили в тот московский круг, который позднее назвали символистским. В нем нельзя было миновать ни поэзии, ни философии, ни мистики. В доме своими людьми были Эллис, кому показывал первые стихотворные опыты Александр Коваленский, и Андрей Белый, кому он читал стихи в 1924-м. Это его литературные наставники.

В переломном 1918 году Коваленский тяжело заболел – туберкулез позвоночника – и больше года пролежал в постели, потом лет семь носил гипсовый корсет. Кроме того, он страдал недугом избранных – эпилепсией. Болезнь сказалась на характере: сосредоточенность на себе, сдержанность манер, подчеркивавшая высокомерность. Женившись, он снова стал слушать лекции на физико-математическом факультете, но из-за болезни перешел в Психоневрологический институт, который и окончил.