Таким образом, он был спокоен в отношении чувств Деронды и даже обрадовался, узнав, что миссис Грандкорт овдовела, так как теперь ничто не мешало их союзу. Однако откровенная вспышка Майры не только выдала ее страстные чувства к Даниэлю, но и повергла Ганса в глубокую меланхолию. Впрочем, меланхолия оказалась бы еще глубже, если бы он знал об устремленных к девушке надеждах самого Деронды. Мужчина легче переносит свое несчастье, зная, что и его возлюбленная так же несчастлива в любви. По крайней мере, именно такие противоречивые чувства испытывал Ганс: разделяя страдания Майры, был благодарен Деронде за то, что друг любит другую. Ганс не мог прямо объяснить Майре, что понял ее вспышку гнева, а потому надеялся, что его молчание станет наилучшим средством утешения страдающего сердца.
Когда они подошли к дому Майры, Ганс умоляюще взглянул на нее, протянул на прощание руку и робко вымолвил:
– До свидания.
– Разве вы не зайдете, чтобы повидать брата? – с нежной грустью спросила Майра.
– С вашего позволения, – ответил он, расценивая приглашение, как знак прощения.
Горе уже почти улетучилось, уступив место романтическим мечтам о том, как тихая преданность Ганса сделает его незаменимым для Майры. А в отношении ее происхождения молодой человек чувствовал себя во всеоружии, ибо кто не слышал вымышленную или правдивую историю о женщине, пожертвовавшей своей религией ради любви? И если сердце Майры опрометчиво устремилось к христианину Деронде, то это лучшее тому подтверждение. Надежда Ганса, словно птичка, вновь воспарила, невзирая на тяжелые обстоятельства.
Они нашли Мордекая необыкновенно счастливым. В руке он держал письмо, а глаза его сияли спокойным торжеством. Как только мужчины поздоровались, Майра нежно обняла брата и взглянула на письмо, не осмеливаясь спросить, от кого оно.
– Письмо от Даниэля Деронды, – пояснил Мордекай, отвечая на молчаливый вопрос. – Короткое. Он только сообщает, что надеется скоро вернуться. Непредвиденные обстоятельства задержали его. Обещание новой встречи с ним стало для меня лучом света среди туч, – продолжил Мордекай, обращаясь к Гансу. – Вас его возвращение тоже обрадует. Разве у него не два верных друга?
Майра незаметно ускользнула в свою комнату, опустилась на стул и прижала ладони к вискам, словно внезапно ощутила острую головную боль. Потом встала, подошла к умывальнику и, плеснув холодной водой в лицо и на волосы, так что локоны покрылись хрустальными каплями, предстала свежим цветком, только что раскрывшимся среди блестящей от росы травы. С облегчением выдохнув, она надела домашние туфли, после чего снова присела на стул. Две минуты, проведенные в раздумьях, показались ей вечностью, она вздрогнула, словно очнувшись, и поспешила вниз, чтобы приготовить чай.
Майра будто вернулась к прежней жизни. Она помнила, что должна учить партии, репетировать, а по вечерам выходить на сцену, чтобы играть и петь; должна скрывать свои страдания от отца – и чем тяжелее становилась жизнь, тем более она таилась. Сила характера давно нашла выражение в ангельском терпении, так что сегодняшнее напряжение чувств быстро переросло в спокойное восприятие горя – знакомого спутника прежних лет. Однако, хотя Майра двигалась и говорила, как обычно, проницательный наблюдатель заметил бы, что это внешнее спокойствие – результат сдерживаемой внутренней борьбы.
Тот, кто мнит себя баловнем судьбы и считает бедствия уделом других, каждое испытание встречает слепым гневом и почти верит, что его дикие крики изменят направление бури. В отличие от этих людей Майра ничуть не удивилась, когда знакомая печаль после короткого перерыва вернулась и по старой привычке уселась рядом. Привыкнув ожидать скорее неприятности, чем радость, Майра сразу поверила предположениям Ганса и теперь не сомневалась, что взаимное расположение Деронды и миссис Грандкорт в свете последних событий приведет к свадьбе. Винить Деронду было не в чем: обстоятельства сложились таким образом, что он был связан тесными узами с этой женщиной, принадлежавшей к другому миру и казавшейся чуждой не только Майре и Эзре, но и самому Деронде. Если бы можно было сделать так, чтобы брат ничего не узнал! Майра не понимала всей значимости отношений между Дерондой и братом, но чувствовала, что присутствие миссис Грандкорт разъединит их. Во всяком случае, именно опасением за брата Майра поначалу объясняла свое непримиримое отвращение к этой особе, однако вскоре поняла, что это отношение не изменится даже в том случае, если Эзра будет избавлен от потери.