Дальгрен

– Люди говорят, – ответила Джун. – Иногда в газете пишут.

– В газете, знаешь ли, много брешут. Сама же понимаешь. И вообще, Шкет вон задружился с мужиком, который издает газету, мужик этот Шкету праздник устраивает, и мы все туда идем. Так что газета к нам подобрее теперь будет, а? – Это обращалось к Шкету.

Тот у двери, скрестив руки на груди, пожал плечами.

– И что вы тогда делаете?

– Не знаю, – сказал Эдди. – В набеги ходим.

– Это что значит?

– Ну, это… – Эдди покосился на Шкета. – Шкет у нас тут босс; он нас водит в набеги.

– И что вы делаете в этих… набегах?

– Собираемся с ребятами и… идем куда-нибудь, смотрим там; берем всякое, что захотим, что понравится.

– Еду?

– Не еду! Скорпионы за едой не ходят – разве что совсем туго. Другое…

– Какое?

– Ну, всякое.

– И несете сюда?

– Если охота.

– У вас тут как-то мало что есть… – сказала Джун.

– Нам много не надо.

– Тогда что вы делаете в набегах?

– Ну, мы… – пожал плечами Эдди.

– Крушим, – сказал Шкет. – Главным образом. А если кто против, мы их жизни учим.

– Вы так делаете? – спросила Джун брата.

– Иногда. Да, и такое бывает. Но обычно, если мы куда пришли, там никого нету. А если кто есть, они так пугаются, что линяют. – Он скривился, будто что-то припоминал. – А, точно. Если у кого проблемы и он приходит к нам, мы разбираемся, чтоб все тихо-мирно. Но это редко. Люди нас боятся. И не возбухают.

– Это, как выражается кое-кто, наш охранный бизнес, – пояснил Шкет. – Только мы никого не охраняем.

– Ага, – подтвердил Эдди.

– Но зачем?..

– Мы бы занялись чем-нибудь другим, – сказал Шкет, – но больше нечем…

– Потому что… – начал Эдди. – Слушай, я скорпион, и мне нравится быть скорпионом. Ни с чем не сравнится. Мир жесток и опасен, нам надо выживать… понимаешь, да? Люди нас боятся, и, может, это они зря. Но так проще. Выжить. Я скорпион, потому что, когда мы толпой идем по улице и нас видят, все думают… – Эдди щелкнул пальцами, – во, точно. Мы приходим и первыми берем что хотим; а если кто не дает – они сами виноваты. Мы вместе, понимаешь? Друг за друга. Один скорпион угодил в передрягу – слетается все гнездо, целым роем! Если что не так в гнезде, скорпионы прибегут отовсюду. Тут всем плевать, кто ты, откуда, чем занимаешься; это… как семья. Ты скорпион – и ты знаешь, что причастен к чему-то важному, это что-то значит, люди смотрят и задумываются… Понимаешь?..

Джун молчала и глядела озадаченно.

– Ты поэтому скорпион? – Шкет в дверях потряс головой. – Ёпта… Эй, кстати!

Ее глаза метнулись к нему…

– Джорджа-то нашла?

…и расширились; голова не то чтобы закачалась – отрицательно завибрировала.

– Ищи-ищи. – Шкет постарался улыбнуться, преуспел и понял, что это он по-честному. – Найдешь.

Шагая по коридору, Шкет взвешивал, насколько вероятно, что Эдди уйдет с Джун. Неплохо бы. В дальней комнате он проверил, как дела у Доллара. Тот лежал, не сменив позы (как и все прочие), дыша хрипло и ровно.

В комнате с антресолями Шкет босой ногой попинал Ворона в колено. Ворон сидел по-турецки перед грудой болтов и шурупов.

– Иди, уже можно слить воду.

– А? – Ворон задрал голову. – А, да, секунду.

Шкет пнул его в колено носком сапога.

– Иди раковину, блядь, вымой!

– Иду, иду. Еще минутка – и вонять не будет!..

– Не в вони дело. Иди. – И не соврал.

– Иду! – Ворон встал и вышел.

Внезапно рассвирепев на брата и сестру, Шкет хотел прервать их беседу и выпереть из дома обоих.

По столбу с засечками он вскарабкался на антресоли. Денни лежал, задрав ноги на стенку; оторвал взгляд от Эшера, стоявшего на груди, и перевернул страницу. Шкет сел, привалился к стене.

– Эй?

– Что?

– Я вас уже водил в набеги?

– Ты опять все забываешь?

– Скажи, водил или не водил, и я отвечу.

– Один раз только.

– Когда?

– Не помнишь?

– Ты отвечай, хуесос!

– Когда… солнце было, и ты всех погнал в тот дом. Где Доллар убил Уолли. Это пока твой единственный набег. То есть ты не планировал, что будет набег. Но больше не было.

– А.

– Это ты помнишь?

– Это я помню.

– Ммм. – Денни кивнул и опять уткнулся в книгу.

– Надо, наверно, скоро опять.

– Ммм, – сказал Денни, но от книги не оторвался.

Зачем мы ходим в набеги? – подумал Шкет; потому что иначе будем слегка крезовее, чем сейчас.

Мимо двери прошел Эдди.

– Эй, Эдди?

Тот остановился:

– Что?

– Ушла?

Эдди выдохнул:

– Ага.

– А ты остаешься?

– Чувак, – сказал Эдди, – я им ничем помочь не могу. А она… Ну…

– Понимаю, – сказал Шкет. – Слышь, Эдди… речей больше не толкай. Пресс-секретарь из тебя херовый.

– А? – Эдди шагнул в комнату. – А… м-да. Э… Шкет?

Шкет услышал, как по полу раскатились болты.

– Ну?

– Короче… «Эдди» – это меня сестра и предки так зовут. А тут народ зовет Тарзаном.

– Тарзаном? – Это был вопрос, но интонация нисходящая, а не наоборот.

– Ага.

– Понял.

Эдди повернулся к двери.

– Эй, Тарзан?

– Что?

– Жалко, что с твоими родными так.

Эдди улыбнулся, скупо и мельком:

– Спасибо. – И ушел.

Вернулся Ворон, сказал:

– Да ёпта! Все шурупы мне раскидали к хуям! – Поцыкал зубом, присел на корточки и принялся скатывать шурупы в кучку, исчезнув за краем антресолей.