converted file 88d2626e

Позже Агата, которая уже не была, к слову говоря, совсем уж юной, просто хорошо выглядела, принесла заново набитую трубку и тарелку с вареным рисом – и совсем не удивилась, обнаружив, что привезший ее сюда господин сел рядом со своим другом-монахом на пол, еле как завернул

ноги в подобие лотоса и неслышно молится про себя. Его глаза были закрыты, губы слегка

шевелились.

Наутро студенты, отлично развлекшие себя сами, заскучали и вошли в дом. Они долго кружили

вокруг сидящих в зале мужчин, но не стали ни осмеивать, ни беспокоить их, с удовольствием

приняв обстоятельства. Молодость проще воспринимает все, выходящее за рамки для зрелых

людей.

Студенты сделали десяток селфи с молящимися, гурьбой покинули место вечеринки, дошли до

трассы и там ловили попутки. Агата осталась варить рис, стирать и штопать одежду, следить за

домом.

Через несколько дней Артур съездил в город, оформил купчую на дом и доверенность на

вождение внедорожника на бывшую проститутку. Финансовое обеспечение он оставил на себе – с

их текущими затратами оно требовало минимума внимания.

Вскоре дом навестили грабители из лежащей за холмами деревеньки. Угрюмые дюжие мужики

обыскали весь дом, взломали пол в поисках тайников, но ничего не нашли, кроме риса и нехитрой

домашней утвари. Агата при их появлении спряталась в роще. Молящихся грабители трогать не

стали, побоялись связываться с безумцами.

На следующий день явились их родители, крепкие, жилистые старики. Лежали в ногах у Артура и

Вадима, просили «святых людей» не проклинать великовозрастных дурковатых детей. Вадим

молчал и улыбался. Артур попросил людей убраться и оставить их в покое. Те же по собственному

почину, в качестве откупа за криминальные замашки отпрысков, привезли еще несколько мешков

риса, побелили и утеплили дом.

Из деревни стали приходить люди. В основном женщины. Они приносили венки из цветов,

которыми украшали дом. Помогали Агате по хозяйству. Разбили небольшой огород, но

выращенные там овощи Агата приказала отдать в деревню – и она, и мужчины ели только рис.

Подумав, деревенские отвезли овощи «с огорода отшельников» на ярмарку и продали

втридорога. Деньги, по указанию Артура, переданному через Агату, отдали самой бедной в

деревне семье.

Когда приехали первые журналисты, деревенские прочно взяли опеку над отшельниками. Им не

мешали, в дом заходила только Агата, остальные шуршали во дворе, пестовали огород, кланялись

дому, вязали пестрые ленточки на новенький, ими же и поставленный, деревянный забор.

Говорить с журналистами Артур не стал, к тому времени сведя все разговоры к указаниям Агате, все более осваивающейся в роли заботливой настоятельницы при аскетах. Журналисты взяли

несколько интервью у местных, почтительно поснимали молящихся мужчин, а потом итальянка

выгнала их из дома. Акулы пера привязали ленточки к воротам и уехали.

Сюжет о появившихся в глубинке монахах восхитил Италию, а когда в аскетах опознали

учредителя благотворительной школы Джованни и его брата Адриано, общественность забилась в

экстазе.

К ним приезжали. Привозили продукты. Агате привезли швейную машинку и ткань – хлопок

отличного качества, из которого девушка теперь шила монашеские тоги для себя и мужчин. На

миниатюрный храм открыли банковский счет и щедро жертвовали. Со счета деньги расходились

по благотворительным организациям Италии, чью деятельность тщательно проверяла Агата, отсекая мошенников. С индийского храма им прислали множество бусин рудракши и атрибутику

для обустройства алтаря – каменный шивалингам, гирлянды искусственных цветов, фигурки

божеств, тканые гобелены, латунную утварь для абхишеки.

Так в итальянской глубинке появился шиваитский храм.

Шло время, ничего не менялось – мужчины все так же молились. Постепенно интерес к ним

сошел на нет, общество увлеклось другими новостями, и даже самые упрямые журналисты

покинули провинцию. Деревенские продолжали приходить и работать. Отчего-то они решили, что

помогая святым людям, улучшают свою карму. Артур и Вадим ничего не объясняли, не проводили

никаких лекций, но люди смотрели на алтарь и гобелены – входить в комнату, теперь – алтарную, к мужчинам по-прежнему могла только Агата, но новостные сюжеты были доступны всем. Люди

гуглили, читали про карму и интерпретировали информацию по-своему.

Потом появился Тони. Он приехал автостопом с другого края страны. Тони был завязавшим

наркоманом, имевшим за спиной изрядное криминальное прошлое. Он негромко поговорил с

Агатой во дворе, а потом под взглядами деревенских вошел в дом. Неловко поклонился у порога, вздохнул и сел рядом с Артуром.

Позже Агата принесла ему тогу и тарелку с горстью вареного риса.

Через год их стало девять. Семеро мужчин и две женщины, все с какой-то неподъемной историей

за плечами. Были и другие, но не выдерживали, возвращались к нормальной жизни.

Монастырь разросся. Построили еще один дом, в котором проводили большие моления,

отмечали индуистские праздники, читали писания.

Шло время. В мире гремели политические скандалы, разгорались и гасли конфликты, сходились и

разводились, рождались и умирали люди.