converted file 88d2626e

- Стой. Куда ты собрался?

Вадим взглянул на него, и Артур снова увидел огонь в его глазах. Лепестки, распускающиеся

сквозь здание школы… И упрямое, замкнутое выражение его лица.

- Буду звать Разрушителя.

- То есть?

Вадим с досадой повел плечом.

- Ну а как это обычно делается? Объявлю целибат, буду поститься, не есть мяса. И вообще ничего

кроме риса. И молиться. Звать Разрушителя. Милосердного и справедливого.

- Да ты рехнулся! – теряя терпение, воскликнул Арчи. – О чем ты говоришь вообще, сам себя

послушай!

Друг непреклонно покачал головой.

- Я все решил. Прощай.

Отвернулся и пошел прочь. Артур постоял у калитки, выругался, пнул штакетину забора, обрушив

на землю целый дождь розовых лепестков. И бросился догонять.

- Присмотрю, как ты устроишься, монах, - с отвращением процедил он покосившемуся на него

Вадиму. Тот улыбнулся, и доверительно сказал:

- Еще я решил взять обет молчания.

- И когда? – обреченно спросил Артур.

- Сейчас.

Больше Артур никогда не слышал его голоса.

Они выбрались из города и на попутках уехали в глушь. В разросшейся роще друзья наткнулись на

заброшенную ферму, и Вадим, который внезапно стал все решать, счел ее подходящей. Зашел

внутрь, оглядел облезшие стены, провалившийся потолок, сел в центре комнаты в жалкое

подобие позы лотоса, закрыл глаза и начал молиться. Про себя. Как умел.

Артур, матерясь, расчистил двор и полузасыпанный колодец. Благодаря интернету, полному

всевозможной информации, укрепил сруб. Съездил в город, купил подержанный внедорожник и

стройматериалы, чтобы худо-бедно привести в порядок дом. И мешок риса, который, казалось, пропитался его ехидством по пути. Рабочих привозить он опасался, чтобы друга не сдали

психиатрам, и все делал сам. Через месяцок Вадим зарастет грязью и одумается, но не жить же до

этого в свинарнике!

Прошел месяц. И второй. Вадим ел по две горсти риса в день и молился, отвлекаясь только для

посещения сортира во дворе. Вадим, верный данному слову, ничего не говорил. И постоянно

улыбался. Его взгляд обрел глубину и безмятежность, щетина отросла в клочковатую безобразную

бороду, а сквозь когда-то белую майку стали угадываться ребра.

Артур считал дни. Когда стукнуло ровно два месяца с их приезда в эту хибару, он за волосы

вытащил Вадима во двор и избил. Друг ничего не сказал, не ответил на удары и не пытался

защититься. Когда Артур отошел, сжимая кулаки и тяжело дыша, лежавший на земле Вадим

зашевелился, сел, улыбнулся ему, выплюнул выбитый зуб, положил ладони на колени – его поза

лотоса становилась все более совершенной с каждым днем – и продолжил молиться.

Артур плюнул на землю и уехал. Вернулся через двое суток, с молоденькой проституткой, чем-то

неуловимо напоминающей Полину. Аппетитная девочка уселась сверху на молящегося Вадима, прижалась грудью к лицу. Артур навис над ней, заглядывая через плечо.

Вадим благостно улыбнулся ему из декольте.

Зарычав, Артур снова сел за руль внедорожника.

Музыкальное оборудование стоило изрядно, но наркотики и алкоголь обошлись дороже. На то, чтобы собрать толпу всегда готовых оторваться студентов, ушло не так много времени, но все же в

целом он потерял день – и надеялся, что за это время грудастая итальянка, оставленная с

Вадимом, напомнит ему о прелестях мирской жизни.

Когда он приехал, возглавляя вереницу такси, набитых верещащими студентами, друг все так же

молился в позе лотоса, но уже в доме. Студенты восхитились колоритом и принялись водить

вокруг него хоровод.

Эта глушь еще не знала такой вечеринки. Грохотала музыка, подключенная к электрогенератору. В

свете фар внедорожника танцевали полуголые студентки. В небо взвивались шутихи и

фейерверки, на землю проливался алкоголь, просыпались кокаин и марихуана.

Пошатываясь, с трубкой в руке, Артур ввалился в дом. Едва не снес занавески на входном проеме, держась за стену, вошел в зал. Сел рядом с Вадимом, глубоко затянулся и выдохнул дым ему в

лицо.

- Махадев одобряет, - язык слегка заплетался. – Насколько я помню, марихуана – растение правды

и благости…

Он еще раз выдохнул густой дым в лицо Вадиму, и с огорчением увидел, что вся трава в трубке

выгорела.

- Х-х-хреново… что ж за жизнь-то такая… - Артур попытался встать и завалился на бок.

Рядом возникла девушка, и он вспомнил – та самая проститутка, которую он привез Вадиму и

почему-то не видел на импровизированном танцполе. А жаль, сиськи вон какие…

Он потянулся было к ее декольте, но девочка молча шлепнула его по руке, усадила, отобрала

трубку и куда-то унесла.

- Ну вот, - грустно сказал Артур, - теперь и последнюю радость отобрали… И ты все молчишь да

молчишь, - он посмотрел на улыбающегося друга. – Думаешь, что самое главное уже сказал, да?

Эй, Шива, да явись ты уже к этому идиоту!

Он проорал это в потолок, пьяно расхохотался, а потом внезапно устыдился. Вадим не обратил

никакого внимания на его выходку, так же, как не обращал и на предыдущие.

Артур вздохнул.

- Тебе настолько это надо, да? Так надо, чтобы Он пришел?

Вадим молчал и молился.