Чужое отражение

Моя маниакальная одержимость неверной женой не давала мне мыслить здраво, поэтому я не смог сдержать хриплый разочарованный полустон, который отчетливо прозвучал в тишине полупустого коридора… эхо которого подхватил царапающий нервы громкий звонок моего мобильного. Еще доли секунды я оставался на месте, а потом сделал внушительный шаг назад, увеличивая расстояние между нами и принял входящий звонок, грубо разрушая надуманную мной интимную атмосферу.

***

Я позволил ей уйти…

Стоял на месте, совсем не слушая говорившего со мной по телефону, и следил за тем, как она, Катя, спешно удаляется от меня, дразня женственными очертаниями до боли знакомой фигуры. Чем больше я думал, сравнивая двух абсолютно похожих и, как оказалось таких разных девушек, тем больше мой приезд сюда, в этот полуразвалившийся детский дом, казался мне плохой идеей.

За прошедшие выходные я понял, что тратил слишком много времени, вспоминая о всем произошедшем между нами. Услышав ее ответ на мое недвусмысленное предложение, вернее ощутимо почувствовав его хлестким ударом пощечины на своей щеке, я сам поставил точку в этой абсурдной истории и не имел права пойти на попятный, поступившись своими принципами… но отказать себе в необъяснимой прихоти снова увидеть ее – не смог… За что теперь, оставшись в одиночестве и рассматривая обшарпанные стены темного убогого коридора, я ненавидел себя за проявленную слабость! И из-за этого все больше злился на нее!

Всего несколько минут наедине с ней, и каждая клетка моего тела начинает выходить из строя… Я сразу вспомнил давно забытый мной, безумно притягательный запах кожи той, о которой больше не желал вспоминать, еще год назад спрятав ее образ на задворках своей памяти.

Я чувствовал, как медленно начинаю сходить с ума!

Сознание словно играло со мной, подсовывая то одну, то другую девушку, навязчиво наслаивая ее образ на мои старые воспоминания. Закрывая глаза, я почти видел, как она, то ли Даша, то ли Катя ложится в кровать, прижимаясь к своему любовнику, а тот, в свою очередь, притягивает ее к себе и целует хрупкие обнаженные ключицы. Воображение, воспаленное ранее совсем нехарактерной для меня ревностью, изображало мне сцену за сценой, эпизод за эпизодом в самых извращенных ракурсах, словно рисовало перед моим взором их сплетенные страстью фигуры.

Я едва мог контролировать себя! Злость клокотала во мне, тягучей лавой растекаясь по венам…

Сейчас я едва вспомню окончание нашего разговора с директрисой детского дома потому, что стоило в кабинет войти Кате, как я задержал дыхание в безумной попытке вслушаться, выхватить и сохранить в памяти каждое ее движение, каждый шорох и тихий вздох за моей спиной…

Как никто другой, я знал, что это не лучший способ вести переговоры, любые, пусть даже такие незначительные, как щедрое предложение спонсорской помощи этому приюту.

Я совершенно запутался, но отчетливо осознавал, что если так пойдет дальше, то следующие несколько дней окончательно сведут меня с ума. Еще пару минут назад, стоя прямо за ней в узком коридоре, даже не касаясь ее, я чувствовал сексуальное напряжение, которое прошивало меня от макушки до пят, змеясь вниз по моему позвоночнику.

Даже теперь, понимая, что это не моя жена, я снова хочу оттрахать ее… Катю!

«А ее ли?» – ядом сомнений жжет в сознании.

Да плевать! Сейчас я хочу именно ее. Именно с ней.

Мог бы позвонить Ливии… Она за выходные просто разбила мне телефон количеством входящих вызовов, которые я так и оставил без ответа, но, видимо, секс с другой не сможет излечить меня от нездоровой тяги, которую я испытываю. Странное, совершенно новое, нехарактерное мне чувство стянуло мою грудь при одном упоминании о другой. Я не могу отрицать притяжения к девушке, из-за которой я сейчас здесь, но как могу пытаюсь бороться с собой, причиняя себе физическую боль. Именно физическую, потому что член не принимает доводов разума, а яйца от воспоминаний об агрессивном сексе с ней, сводит так, будто зажимает их в железные тиски…

– Марк Эмильевич! – прерывает резкие скачки моих сумасшедших мыслей вышедшая из своего кабинета директриса, – Вы еще здесь! – фамильярно берет меня под руку, сжимая мое предплечье своими цепкими пальцами. – Раз у вас осталось немного времени, может я позволю себе еще ненадолго задержать вас и успею показать вам наши детские, чтобы вы своими глазами, так сказать, смогли увидеть состояние комнат и дать самостоятельную оценку степени их разрушения.

Я позволяю ей вести себя только потому, что мои интересы временно совпадают с ее навязчивостью:

– Давайте посмотрим, – снисходительно соглашаюсь на ее предложение, – но только парочку комнат. Думаю, что ситуация с ремонтом везде одинаково плачевная.

– Хорошо, – быстро ориентируется она и сразу ведет меня к широкой лестнице наверх, – давайте со старшеньких начнем! Девочкам вот-вот по восемнадцать исполнится…

Меня передергивает от моментального понимания куда и к чему она клонит, и я сразу резко обрываю ее, ставя на место:

– Лучше, если с самых маленьких начнем. В три-четыре года к вам попадают из дома малютки?