Чужое отражение

Я снова проснулась, дрожа, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Плед скрутился вокруг моего взмокшего тела, туго меня оплетая. Открыв глаза, я шумно выдохнула, стараясь успокоиться.

Всего лишь сон!

Но он был настолько ярким, поражающе реальным, что в действительности почти довел меня до оргазма: в этот раз я находилась не под ним, а на его члене. И теперь инициатива была у меня… Я сама глубоко насаживалась на него, сжимая свои ягодицы, а чувственные стоны только подстегивали меня к быстрым скользящим движениям вдоль его тела.

«Черт!» – в голос выругалась я, скидывая с себя сбившийся плед и садясь на диване. – «Хватит! Вот сейчас, точно, с меня хватит!»

***

Выходные не прошли для меня бесследно, поэтому в понедельник утром, идя на работу, я чувствовала себя, как один большой сгусток оголенных нервов.

Я приняла решение: нужно срочно взять себя в руки и выкинуть чужого мужа из своей головы!

Сегодня я пришла на работу чуть раньше обычного, чтобы подготовиться к назначенной показательной порке от Натальи Леонидовны, которая обязательно будет, несмотря на наш пятничный разговор по телефону. На входе кивнула дяде Вите, уже старому полусонному охраннику, который работал здесь еще со времен моего детдомовского детства и проскользнула мимо него в небольшое помещение общих раздевалок, одинаковые шкафчики которых тянулись вдоль серых стен, давно требующих косметического ремонта.

Скинув с себя пальто, переобулась в удобные балетки и, бегло окинув взглядом свое отражение в небольшом зеркале напротив, сразу прошла в детскую, осмотрев пустующие, до отвращения идеально заправленные койки своих подопечных ребятишек, которые в это время уже находились на утренних занятиях. Через незавешанные окна так много света, что он бьет по глазам, но я сразу вижу смятый угол покрывала на одной из кроватей и, неслышно вздохнув, подхожу и разглаживаю потрепанную ткань, доводя общую картину показательного порядка до приторной безупречности.

Здесь так принято. Я к этому привыкла… привыкнут и они…

Посмотрела на часы, одиноко висящие на стене и, решив не откладывать в долгий ящик, сразу выхожу в общий коридор и иду в сторону кабинета директора, задержавшись перед плотно закрытой дверью лишь на мгновение… стучу и, дождавшись приглашения, незамедлительно вхожу внутрь…

Здесь все, как в моем детстве. Ничего не изменилось. Те же белые стены, за годы покрытые многослойной известкой, все тот же скрипучий дощатый пол, под коричневой масляной краской и старый директорский стол, сплошь в неглубоких трещинах, больше похожих на морщины, расположенный прямо напротив двери… Лишь окно… Совсем недавно кто-то из малочисленных спонсоров поставил новенькое пластиковое окно именно в кабинете директора, которое тут же нарядили в плотные портьеры, не пропускающие свет, казалось бы, абсолютно лишний здесь.

– Екатерина Сергеевна, – сразу начала директриса, привстав из-за массивного стола, – вы не совсем вовремя. Будет лучше, если зайдете ко мне чуть позже.

– Извините, – негромко пробормотала я, уже разворачиваясь, чтобы взяться за ручку двери…

Но, услышав едва различимый смешок, вздрогнула и повернулась к его источнику… Совсем рядом, всего в двух шагах от меня, в неудобном кресле посетителя, спиной ко мне сидел он – Марк Эмильевич Беркутов.

Глава 10

Тогда, сидя в теплом полутемном салоне своего автомобиля, я отвернулся, чтобы не видеть, как она уходит, тихо прикрыв за собой пассажирскую дверь до едва слышного щелчка…

Вместо того, чтобы остановить ее, я вглядывался в непогоду за тонированным стеклом машины, стараясь разглядеть хоть что-то среди бешеной снежной круговерти, которая была как раз под стать моему настроению. С силой сжимал руки, чтобы не дернуть на себя ручку дверцы внедорожника и не рвануть на спящую улицу следом за ней, но, к своему удивлению, медленно разжал кулак и, двумя пальцами, неспешно нажал на небольшую кнопку заднего правого стеклоподъемника, опуская его стекло вниз… до предела…

Снег в лицо ударил колючими брызгами, и я интуитивно прикрыл веки, защищая глаза от возможных, хоть и незначительных повреждений. Я думал, что пронизывающий холод хоть чуть-чуть остудит злость, которая сейчас жрет меня живьем! Жрет, беспощадно откусывая куски моей плоти своими острыми зубами презрительного недоверия, а потом сплевывает их, все тут же, внутри меня. Больно так, что внутренности от растущего раздражения скручивает в тугой жгут.

Умом прекрасно понимаю, что это не она, не Даша, но никак не могу угомонить свои эмоции, которые рвут меня на части, не желая признавать очевидных фактов. Ненавижу ее… Дашу… Не могу простить себя за болезненную одержимость ею, своей законной женой, поэтому ненавижу и себя тоже… За то, что так и не смог забыть ее… Не смог простить и брезгливо отбросить в сторону ее вранье и предательство…