Чтобы все спаслись. Рай, ад и всеобщее спасение

И только в самом конце этих трех периодов – сначала превознесения Христа, затем превознесения в конце истории тех, кто уже полностью соединен со Христом, и затем «завершения» в конце всех веков, когда Царство предается Отцу, – мы действительно приходим к обетованию стиха 28:

ὅταν δὲ ὑποταγῇ αὐτῷ τὰ πάντα, τότε καὶ αὐτὸς ὁ υἱὸς ὑποταγήσεται τῷ ὑποτάξαντι αὐτῷ τὰ πάντα, ἵνα ᾖ ὁ θεὸς πάντα ἐν πᾶσιν. (Когда же подчинено ему будет всё, тогда и сам Сын будет подчинён подчинившему ему всё, чтобы был Бог всё во всём.)

И хотя Павел не раз говорит о грядущем суде, стоит обратить внимание на то, что единственное действительно представленное им изображение этого окончательного расчета находится в 1 Кор 3:11–15, где последние два стиха выделяют лишь две категории судимых: спасаемых по их делам и спасаемых путем уничтожения их дел в огне.

εἴ τινος τὸ ἔργον μενεῖ ὃ ἐποικοδόμησεν, μισθὸν λήμψεται· εἴ τινος τὸ ἔργον κατακαήσεται, ζημιωθήσεται, αὐτὸς δὲ σωθήσεται, οὕτως δὲ ὡς διὰ πυρός. (У кого дело, которое он построил, устоит, тот получит награду; у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем, сам будет спасен, но так, как бы сквозь огонь.)

Если Павел хочет дать нам понять, что будет еще и третья категория – навеки отверженных, – то он об этом почему-то умалчивает. И хотя позднейшая традиция, разумеется, склонна была видеть в этих стихах указание лишь на две различные группы внутри ограниченной компании избранных, Павел определенно не говорит ничего подобного. Если он действительно верил, что альтернативой жизни во Христе является вечное мучение, то представляется довольно беспечным с его стороны опустить всякое упоминание об этом. Каждый раз, когда он вспоминает о цене нашей связи со Христом, он описывает спасение как избавление от смерти, а не от вечной пытки. Я знаю, что традиционно «смерть» понимается здесь в смысле «духовной смерти», означающей вовсе не смерть в буквальном и окончательном смысле, а, напротив, бесконечное мучение в состоянии отделенности от Бога; однако если Павел и впрямь намеревался донести до своих читателей такое понимание, то он должен был бы быть порядочным глупцом, чтобы не выразить эту мысль с предельной ясностью.

II