Что за девушка

Мне не кажется, что я не сделала ничего плохого. Я изменила Майку. Из-за меня у него неприятности. У меня все еще есть секреты.

— Туда придут все, — добавляет Джуни. — Можно будет рассказать о демонстрации. К нам присоединится больше народу теперь, когда все видели, что произошло на парковке, так? Все видели, как он тебя схватил, я хочу сказать.

Но он брал меня за локоть медленно, осторожно. Он специально сделал так, чтобы это выглядело ласково, чтобы все увидели хорошего парня. Я кручу на запястье браслет Майка. Он подарил его мне, но я никогда не считала его своим.

— Мы должны пойти, — говорит Джуни. — Разве не за этим мы устраиваем акцию в воскресенье? Не за тем, чтобы ты могла находиться, где хочешь, не думая о нем?

Я отмечаю, что, когда Джуни о чем-то очень переживает, в ее речи гораздо реже появляется это ее «я хочу сказать». Может, ей нужно разгорячиться, чтобы забыть о страхе кого-то обидеть. Может, потому что она говорит так уверенно, мне больше не хочется плакать.

Я говорю:

— Да, ты права. Мы пойдем.

ДЖУНИ

Не могу сказать, что у меня не промелькнула мысль залезть в шкафчик в одной из многих ванных комнат Хайрама в поисках таких же таблеток, как те, которые остались в моем рюкзаке на парковке. Мне бы пригодилось чувство ложной уверенности, потому что, хоть Хайрам и сказал, что это его дом, ощущение все равно такое, будто мы сюда вломились. Насколько я могла судить — по крайней мере, по гостиной и кухне, где мы провели большую часть вечера, — не было никаких следов того, что Хайрам тут живет. Никакой грязной посуды в раковине после завтрака. Никаких детских фотографий на каминной полке. Вместо стопки дров в камине ряд больших, идеально круглых черных камней. (Видимо, это декоративный камин. Или арт-объект. Или архитектурный арт-объект.) На стенах никаких картин, только гигантские окна с видом на залив, как будто тот, кто проектировал комнату, сказал, что картины на стене будут отвлекать от вида. Такие помещения изображают в маминых журналах о дизайне интерьера, которые она читает, как другие читают модный глянец — с легким чувством стыда, потому что знает, что папа считает их легкомысленными.

Оглядывая этот пустой дом, я думаю, что, может, Хайрам ответил на мое сообщение и так рано приехал в школу, потому что ему было одиноко. Иначе зачем ему меня покрывать? До вчерашнего дня мы с ним вообще ни разу не разговаривали. Люди обычно не помогают просто так, стоит только попросить, верно? (А в случае прикрытия перед Майей мне даже просить не пришлось.)

Так вот. Я не хочу сказать, что не была бы рада снова почувствовать себя так же, как утром. Я могла бы попросить у Хайрама еще таблеток, но тогда Майя точно поняла бы, что происходит.

Я так нервничала, когда рассказывала ей про Тесс. Была уверена, что Майя думает, будто Тесс правильно сделала, что порвала с такой психичкой, как я (конечно, она считает меня психичкой после того, как узнала, что я режусь), но потом вспомнила, что она рассказала мне про булимию. А потом вспомнила, как доктор Крейтер говорила, что люди думают о тебе гораздо меньше, чем тебе кажется, и поняла, что Майя, скорее всего, думала о своих отношениях, о Майке, и от этого мне стало стыдно за то, что я решила, будто она вообще будет думать о моем разрыве с Тесс — обычном (хоть я и сгорала со стыда) разрыве, но никак не сравнимом с тем, через что проходит Майя. А от этого мне снова стало стыдно и тревожно, так что совет доктора Крейтер меня подвел. Так вот, как бы это ни было соблазнительно, я не собиралась рыскать в ванной Хайрама. Что, если я найду не ту таблетку и тревога не уменьшится, а наоборот?

Но тут у меня родилась идея вломиться на «Большую ночь», и стало легче. Строго говоря, мы не будем вламываться, потому что приглашена вся школа, но нельзя сказать, что Кайл очень обрадуется Майе. Он один из лучших друзей Майка. К тому же туда придут все участники соревнований. Они не останутся надолго и не будут пить — им нужно как следует отдохнуть перед забегом, — но на «Большой ночи» обязательно появятся. А это значит, что Тесс тоже будет там, но я иду не ради нее. Я иду для того, чтобы поддержать свою подругу. Как лучше показать Майку, что не ему решать, куда и с кем ходить Майе, если не заявиться к его другу, как к себе домой?

По дороге от Хайрама Майя возится с радио, переключаясь с одной станции классического рока на другую. Я и не знала, что ей нравится такая музыка, но она подпевает, как будто слышала каждую песню по миллиону раз. А я пытаюсь вспомнить, где моя зелено-серая футболка с разорванным рукавом, не отдала ли я ее маме, когда она в последний раз собирала вещи на благотворительность. Хотя, может, лучше надеть розовую — мы и на воскресную акцию придем в розовом. Нет! Лучше надену тот топик, который Майя одалживала у меня на День святого Валентина; хотя нет, может, лучше пусть Майя его и наденет. Я собираюсь уже спросить, не хочет ли она его одолжить снова, когда Хайрам останавливается у моего дома и объявляет:

— Доставка до двери.