В. 60-е годы возникла новая традиция. На нашем кладбище появились могильные холмики и надгробия в честь погибших в Великой Отечественной войне. Останки тех, кто погиб в 1941 году, в основном не известно, где покоятся. А теперь они как бы вернулись сюда. Я иду и читаю: „Погиб за Родину“, „Погиб в Берлине“, „Погиб в Кронштадте“. Мороз пробегает по коже, и великая гордость появляется за наше село, за тех, кто разделил судьбу лучших сыновей страны».
И вот еще о чем говорится в письме Н. В. Раскова: «На нашем сельском кладбище много надгробных камней прошлых времен. Никто уже не помнит, кто там похоронен. Большая часть надгробий — из ракушника, сейчас таких не делают. Это сельская культура прошлого века. Просматривая их, можно заметить надписи, даты, рисунки. Как правило, к этим камням относятся уважительно. Кто-то, может быть, их когда-то изучит. Но и кроме того, без них нет основательности жизни, нет ощущения корней…
Не должно быть важных и неважных кладбищ, важных и неважных могил. Это нехорошо, когда разрушают кладбища, это плохую службу служит. Не все хорошо в этом отношении и в Ленинграде. Думаю, не было крайней необходимости, скажем, прокладывать улицу через Охтинское кладбище…»
Добавим, что вызывает тревогу неухоженность ряда других старых кладбищ в городе на Неве, в частности Смоленского некрополя, на территории которого покоится чуть ли не половина Петербургской Академии наук. Старинные надгробья, представляющие порой бесценные памятники искусства, разрушаются; гранитные, мраморные и прочие дорогостоящие, мастерски обработанные каменные глыбы исчезают невесть куда, почти полностью расхищена уникальная мозаика… О безразличном, а подчас и варварском отношении к большим и малым, а то и к главным городским кладбищам пишут