Что с нами происходит?: Записки современников

В своих письмах крымский краевед В. П. Купченко и тульский журналист С. Л. Щеглов, не сговариваясь, называют всемирно известные кладбища — средоточия бесценных исторических имен и сведений — Пер-Лашез в Париже, Хайгетское в Лондоне, Кампо-Санто в Генуе, Арлингтон в Вашингтоне, Новодевичье в Москве, Волково и Александро-Невскую лавру в Ленинграде… Вспоминают пушкинские строки:

Два чувства равно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

И далее говорят каждый о своем. Щеглова, занимающегося историей Заполярья, заботит печальная судьба исчезающих, аскетически-суровых, бедных, первоначальных кладбищ в северных городах, возникших в предвоенные и военные годы. «Священна память первых строителей», — пишет Щеглов. «Я обратился к окрестным кладбищам Феодосии, Судака, Старого Крыма, когда, изучая литературное наследие Максимилиана Волошина, наткнулся на трудности с определением дат некоторых его современников: они не были выдающимися людьми и не попали ни в какие справочники и энциклопедии», — пишет Купченко. Он стал читать надписи на камнях и находить нужные ему, бесценные сведения. «Однако наряду с радостью — открытия, — продолжает Купченко, — было и разочарование: сведений этих имелось значительно меньше, чем могло быть… Надгробия исчезают! — в этом я убедился, когда мне в руки попал „Некрополь Крымского полуострова“ В. И. Чернопятова, изданный в 1911 году. Скажем, из девяти могил Капнистов — потомков поэта Василия Капниста, членов культурнейшей семьи, отмеченной в „Крымских очерках“ С. Елпатьевского (1913), — не осталось на судакском кладбище ни одной!.. При повторном посещении одних и тех же небольших кладбищ я, на протяжении всего нескольких лет, недосчитался отдельных, приметных памятников. Так, в Судаке надгробие И. Лоренцова — мраморное, кружевной резьбы — в 1969 году еще целое, в 1975 году оказалось разбитым на части, — да так, что ни дат, ни отчества уже нельзя было прочесть…» Вспомним, как сравнительно недавно в селе Темрянь Тульской области исчезло надгробье и затерялась могила видного ученого и литератора XVIII века В. А. Лёвшина, как буквально у всех на глазах на Ваганьковском кладбище недавно исчезли могила и памятник (вначале его передвинули на другое место) известного русского писателя Н. В. Успенского. Об этом сообщалось в предыдущей моей статье… Десятки людей откликнулись. Белёвский краевед А. М. Куртенков, жители Белёва и окрестных сел написали, что лет десять — пятнадцать назад старинные надгробия, и в том числе лёвшинское, — после соответствующей обработки — были использованы местными хозяйственниками на различные производственные цели. Может показаться, что такое циничное отношение к памяти предков — приобретение сугубо новейшее. Но вспомним И. С. Тургенева, описанное им небольшое сельское кладбище, где покоится Евгений Базаров (были, разумеется, в городах и больших селах погосты, которые иначе содержались), вспомним металлически-холодные слова Базарова-естествоиспытателя — когда-нибудь «из меня лопух расти будет». Сколько потом слов в этом духе слышать приходилось — умру, мол, — на могиле лопух вырастет. И только. Этот «базаровский материализм» — душеразрушающий, бесперспективный — и есть нигилизм. Вот еще откуда тянутся жесткие, острые, безжалостные ростки режущего рационализма. Лопух «нигилизма» любой мрамор расколет, любой камень пробьет…