Четверть века назад. Часть 1

— Я-съ… я-съ…. пробормоталъ тотъ… Несмотря на всю боль и злость причиненныя ему тмъ что узналъ онъ отъ Надежды едоровны, храбрый капитанъ сознавалъ что роль которую онъ игралъ теперь была не изъ самыхъ завидныхъ. Вопервыхъ, онъ впутывался въ чужую исторію, въ чужомъ дом… Затмъ, «а если тутъ не Ольга Елпидифоровна, а какая другая барышня?» проносилось у него блаженное сомнніе… А если даже, долженъ онъ былъ сказать себ въ заключеніе, — и сама она тутъ, такъ вдь онъ ей ни отецъ, ни братъ, и вступаться за нее, «или что другое» онъ никакого права не имлъ.

— Я-съ, громко вымолвилъ онъ наконецъ, — я, конечно, ничего отъ васъ требовать не могу-съ… и только вотъ по ихъ просьб… Онъ разумлъ Надежду едоровну, которая какъ бы отъ этихъ словъ истерически зарыдала опять.

— Я не понимаю что съ вами! попробовалъ успокоить ее Ашанинъ, — здсь никого нтъ, вы можете сами въ этомъ удостовриться…

Онъ искалъ выиграть время: въ бесдк былъ другой выходъ, онъ надялся что Ольга успетъ… успла уже имъ воспользоваться…

— Э, пустяки! я здсь! къ ужасу своему, услышалъ онъ вдругъ за собою громкій смхъ ея:- на что я вамъ, Надежда едоровна?

— Безстыдница! могла только выговорить ревнивая два.

— Что-о? вскрикнула бойкая особа, показываясь въ дверяхъ бесдки, освщенная брежжущимъ свтомъ только-что занимавшейся зари:- потому что я вышла погулять въ садъ… и встртилась съ Владиміромъ Петровичемъ!.. А вы кто? Какое вамъ дло до него, съ кмъ онъ, и гд?… Кто тутъ сейчасъ кричалъ и скандалилъ?… Кто безстыдница?… Подите, похвалитесь-ка завтра тамъ, у княгини, вашимъ сегодняшнимъ поведеніемъ!..

— Ахъ! застонала несчастная два и, какъ предвидлъ это храбрый капитанъ Ранцевъ, «шарахнулась» безъ чувствъ на траву.

— Господи, первою мыслью пронеслось въ голов Ашанина, — а завтра у насъ Гамлетъ идетъ!..

— Подымите ее! съ невыразимымъ презрніемъ кивнула ему на бдную дву Ольга Елпидифоровна. — Капитанъ, извольте меня домой провести!..

— Эка генеральша! невольнымъ взрывомъ восхищенія ея «молодечеству» отозвалось на душ капитана среди ревниваго мученія которое бушевало въ то же самое время въ этой воинственной душ.

Онъ послушно подошелъ къ ней; она взяла его подъ руку:

— Пойдемте! и быстро зашагала впередъ.

Слова упрека, состраданія и все также, — еще боле, можетъ-быть, — горячаго къ ней чувства просились одно за другимъ на честныя уста Ранцева. Но каждое изъ нихъ казалось ему то недостаточно вскимъ, то слишкомъ оскорбительнымъ для нея. И онъ шелъ безмолвно рядомъ съ нею, и чувствовалъ, и говорилъ себ это съ какою-то злобой, что изъ ихъ переплетенныхъ рукъ не ея, а его рука дрожала теперь какъ въ лихорадк…

— Конечно, Ольга Елпидифоровна, началъ онъ наконецъ въ истом волновавшихъ его ощущеній, — на все то есть единственно ваша воля, и я не смю съ моими замчаніями… только очень это, если дозволите мн сказать, очень мн сожалительно и обидно… и я бы, кажется, этого господина Ашанина въ порошокъ смололъ!..

— Что вамъ «сожалительно», передразнила его пріостанавливаясь Ольга, — и за что бы вы его стали въ порошокъ молоть?

— Помилуйте-съ, смущенно отвчалъ онъ, — какъ я васъ такъ уважалъ… и какъ вы есть… барышня, и вдругъ меня зовутъ въ свидтели… и вы съ нимъ ночью одн… въ бесдк…

— А вы къ чему шли, послушались этой зми… безъ жала? Какъ-вы смли? Она топнула на него ногой.

Онъ вздохнулъ такъ какъ будто намренъ былъ взобрать въ себя воздуха до самыхъ пятокъ:

— Вамъ-съ это, можетъ-быть, дерзко съ моей стороны показалось… и я, точно, безо всякаго права… это точно, Ольга Елпидифоровна! Только если вы возьмете во вниманіе что… что человкъ за васъ готовъ былъ всю жизнь свою… всю душу… все свое сердце…

— Ну, еще на копечку! расхохоталась она.

— И все что имю, до послдней, дйствительно, копечки, за васъ положить, продолжалъ капитанъ.

— Словомъ, весь ранецъ? Она прыснула новымъ смхомъ.

Онъ разсердился, насколько былъ лишь въ силахъ разсердиться на нее:

— Если вы на счетъ фамиліи, такъ вдь этого перемнить нельзя-съ! Не чужую ношу, свою-съ, дворянскую, отъ предковъ…

— Ничего фамилія, прервала она его;- у меня у самой фамилія отъ акулы происходитъ… и весь вашъ ранецъ, примолвила она безъ улыбки, — я бы за одинъ ужинъ проглотила… Про Клеопатру слышали?

— Какъ же-съ: царица была такая.

— Да! И она за ужиномъ жемчужину въ милліонъ цной велла растолочь и съ виномъ выпила… И я такая же Клеопатра Акуловна!.. Такъ вы это сообразите, и вашу жизнь, душу, сердце и прочее приберегите для другой. А мн не нужно!..

Чуть не разрыдался бдный капитанъ: до этой самой минуты онъ смутно на что-то надялся, простодушно великодушничалъ и «прощалъ ей» въ сердц своемъ… А она сама такъ ршительно, такъ безжалостно отвергала его теперь… теперь, когда въ его понятіяхъ она такъ нуждалась въ друг, въ покровител…