Четверть века назад. Часть 1

Но, увы, не одн розы цвли въ существованіи этого «баловня петербургской фортуны», какъ выражались еще старички въ т времена; были въ немъ и тернія, и очень колючія для него тернія. Прежде всего, онъ былъ раззоренъ. Доходовъ съ ддовскаго имнія, кое-какъ сохраненнаго ему матерью, оказалось съ перваго же года поступленія его въ гвардію недостаточно для того широкаго пошиба жизни которымъ онъ счелъ нужнымъ зажить. Молодой честолюбецъ не наслдовалъ ни однаго изъ забубенныхъ свойствъ своего покойнаго родителя, но въ его раннихъ разчетахъ этотъ широкій train былъ необходимъ ему для того чтобы не только сразу поставить себя на одну ногу съ крупнйшими представителями тогдашней богатой гвардейской молодежи, но и попасть въ число тхъ избранныхъ изъ нихъ счастливцевъ блистательное будущее которыхъ, благодаря высокому іерархическому положенію ихъ отцовъ, намчено было, такъ-сказать, заране. «Qui ose tout, а tout, доказывалъ онъ матери, пугавшейся его расточительности:- кто съ самаго начала заявляетъ что онъ бьетъ на большое, тотъ его на половину уже получилъ; чтобы и мн быть тмъ же чмъ будутъ Привислянскій и Воротынцевъ я теперь же не долженъ уступать имъ ни на шагъ!» И онъ не уступалъ, но не прошло пяти лтъ какъ долги его уже превышали цнность всего его имнія, и онъ могъ еще держаться на желаемой высот лишь благодаря большой игр, которая пока везла ему довольно постоянно. Но счастье могло со дня на день измнить ему, и тогда… Анисьевъ не допускалъ этого «тогда», онъ слишкомъ врилъ въ себя и свою звзду, не допускалъ чтобъ онъ когда-либо могъ быть вынужденъ «скатиться на салазкахъ внизъ», какъ выражался онъ въ тайныхъ бесдахъ съ самимъ собою, но ему часто приходилось очень трудно… Къ тому подходило и время, ему минуло тридцать лтъ, пора было ему окончательно устроиться, укорениться тмъ что называется un beau parti въ этомъ петербургскомъ свт въ которомъ и онъ и его сильный дядя все какъ бы еще почитались пришлыми, не имвшими тамъ ни преданій, ни связей родства… Но задача эта была не легка при тхъ условіяхъ въ какихъ онъ задумывалъ ее: на половин помириться онъ не могъ, ему нужно было и звонкое въ свт имя, и большое состояніе. А онъ, — Анисьевъ зеленлъ отъ злости когда думалъ объ этомъ, — онъ, какъ ни бился, все же былъ ни Привислянскій, ни Воротынцевъ; онъ говорилъ себ, кусая губы, что ему нельзя было какъ они «кинуть платокъ любой русской невст, въ увренности что она бросится подымать его»; онъ зналъ два-три дома въ Петербург гд, несмотря на дворскую къ нему милость, на завидное его служебное положеніе, успхъ для него былъ бы боле чмъ сомнителенъ… И онъ часто не безъ глубокой внутренней тревоги выглядывалъ, перекидывалъ, въ ум, соображалъ… И вотъ однажды его мать, поселившаяся за границей экономіи ради, пишетъ ему изъ Рима что она нашла ему «la perle des partis comme nom, fortune et distinction», что эту перлу никто, къ счастью, въ Петербург не знаетъ, и что она повела дло такъ что заручалась заране согласіемъ матери двушки, — «unepersonne tout-`a-fait impossible», говорилось при этомъ въ скобкахъ о злополучной Агла, почитавшей графиню Анисьеву своимъ лучшимъ другомъ, которую (то-есть Аглаю) она совтуетъ сыну, когда онъ женится на дочери, какъ можно мене пускать къ себ въ домъ, «parce qu'elle est d'une b^etise tout-`a-fait compromettante». О княз Ларіон упоминалось въ письм какъ о человк предъ «деспотизмомъ» котораго, повидимому, преклоняется безропотно вся семья его брата, но съ которымъ графиня, какъ ни старалась, не могла сойтись: «c'est un homme fort r'ebarbatif», писала она, «et souffrant 'evidemment d'une ambition rentr'ee.» NB поставлено было вслдъ за послдними строками.

«Молодецъ maman, сказалъ себ Анисьевъ, дойдя до этого NB, — сейчасъ догадается гд дверь скрипитъ!.. Эта скрипучая дверь, сообразилъ онъ тотчасъ въ свою очередь, должна быть по возможности скоре „смазана.“ Этотъ неудобный дядя, „cet original `a opinions avanc'ees, котораго спустили тому два года,“ надо было „бросить скоре кость его голодному честолюбію.“ Весь вопросъ для Анисьева состоялъ единственно въ этомъ; несмотря на свои еще молодые годы, онъ въ теченіе своей служебной и свтской жизни такъ мало привыкъ встрчаться съ человческимъ безкорыстіемъ что ему и въ голову не пришло чтобъ этотъ „оригиналъ“ въ вопрос о будущемъ племянницы могъ руководствоваться какими-либо не истекающими изъ его личнаго интереса соображеніями… Анисьевъ кинулся къ дяд. На его счастіе, „la combinaison Шастуновъ,“ предложенная имъ, имла, какъ оказалось, даже боле шансовъ на успхъ чмъ могъ онъ надяться въ первую минуту. — „О немъ недавно вспоминали какъ объ очень умномъ человк,“ сообщилъ племяннику сановный царедворецъ, „лично онъ былъ всегда пріятенъ. Дай срокъ, я напомню при случа.“