Четверть века назад. Часть 1

Онъ былъ мастеръ владть собою. Это и его тактъ, его необыкновенная смтливость выдвинули его по служб еще боле чмъ покровительство сильнаго дяди… Анисьевъ родился честолюбцемъ. Внукъ выслужившагося гатчинскаго офицера, въ одинъ счастливый для него день необычайной милости пожалованнаго заразъ генералъ-адъютантомъ, графомъ и помстьемъ въ дв тысячи душъ въ Могилевской губерніи, и затмъ забытаго въ какомъ-то совт во все продолженіе слдующаго царствованія, — Анисьевъ лишился отца своего еще въ малолтств. Отецъ этотъ, отставной гусаръ «ёра и забіяка» временъ Бурцевыхъ, во всю свою жизнь сдлалъ одно умное дло, — а именно женился изъ-за пари, въ пьяномъ вид, на старой, но энергичной и умной дв, матери нашего полковника, — и весьма скоро затмъ, допившись до чортиковъ, умеръ, не успвъ домотать до конца своихъ могилевскихъ крестьянъ. Вдова его, при помощи своего брата, уже тогда состоявшаго въ большой милости, успла уплатить большую часть мужниныхъ долговъ. Сына на тринадцатомъ году отдала она въ пажескій корпусъ, отлично выучивъ его предъ тмъ французскому и нмецкому языкамъ и «хорошимъ манерамъ,» — что и положило прочное основаніе для всхъ ожидавшихъ его въ послдствіи успховъ въ петербургскомъ свт. Въ корпус товарищи, между которыми онъ никогда не былъ популяренъ, но изъ которыхъ всегда длалъ что хотлъ, предсказывали ему блестящую карьеру, а начальство постоянно отличало его какъ «будущаго образцоваго гвардейскаго офицера.» И онъ вышелъ имъ дйствительно, — вышелъ именно въ томъ смысл въ какомъ разумли это военныя требованія того времени. Завистники — а у него было ихъ не мало — увряли что первое чмъ обратилъ онъ на себя вниманіе высшаго начальства было будто бы нкое соображеніе о ленчик,[25] изложенное-де имъ на двнадцати кругомъ исписанныхъ листахъ, которое по разсмотрніи онаго въ особомъ комитет было-де одобрено и принято къ руководству, авторъ же его награжденъ за отличіе чиномъ вн правилъ. Это была, разумется, чистйшая выдумка, но въ которой Анисьевъ, со свойственною ему сообразительностью, не видлъ ничего для себя вреднаго, — напротивъ и самъ, смясь разсказывалъ о ней во вліятельныхъ кружкахъ… На двадцать седьмомъ году отъ роду онъ взятъ былъ изъ полка въ свиту, и сразу попалъ въ «дльные.» Скоро стали давать ему особенно важныя, то есть, щекотливыя по существу своему порученія. Молодой длецъ каждый разъ выходилъ съ торжествомъ изъ затрудненій представлявшихся ему въ этихъ случаяхъ. Никогда донесенія его не оказывались противными тому чего ожидалось отъ нихъ, никогда сужденіе о разслдованномъ имъ дл не подымалось выше пониманія тхъ кмъ оно было ему поручаемо, никогда то что предоставлялось ему лично «уладить» и «утушить» не оставалось горючимъ и разлаженнымъ. У него было что-то въ род верхняго чутья, которымъ угадывалъ онъ безо всякихъ постороннихъ указаній, по какому-нибудь лишь оброненному слову, нечаянно подсмотрнному взгляду, часто даже просто но какому-то наитію, то именно что требовалось въ данномъ случа и чего можно было ожидать въ другомъ, что должно было взять верхъ надъ чмъ въ данное время, кто могъ «выскочить» или «провалиться» въ боле или мене близкомъ будущемъ, — и необыкновенно врно сообразовался съ этимъ для своихъ личныхъ честолюбивыхъ разчетовъ. Этому чутью соотвтствовала въ лиц его особая, частью природная, частью выработанная имъ усмшка, въ которой наблюдатель могъ бы разгадать смыслъ всего его характера. Улыбка эта имла цлью прежде всего дать понять тому съ кмъ онъ говорилъ что онъ иметъ совершенно ясное и полное понятіе о предмет о которомъ заводилась рчь, хотя бы то было объ ассирійскихъ древностяхъ или о дендрологіи; затмъ что объ этомъ самомъ предмет онъ иметъ свое личное оригинальное мнніе, которое онъ не почитаетъ нужнымъ высказывать, и, наконецъ, что онъ не почитаетъ нужнымъ высказывать это мнніе вслдствіе высшихъ и одному ему вдомыхъ соображеній. Анисьевъ достигалъ своей цли: изъ дловыхъ сношеній съ нимъ нужные ему люди выносили то впечатлніе что онъ весьма солидный, способный и ловкій молодой человкъ, которому несомннно суждено «далеко пойти. Въ петербургскомъ офиціальномъ и свтскомъ мір никто и не сомнвался въ этомъ, и графиня Анисьева была лишь эхомъ этого міра, когда въ интимныхъ бесдахъ съ княгинею Аглаей говорила о сын какъ о «будущемъ министр.»