Четверть века назад. Часть 1

— А ты все-же погоди, старикашка противный, утшала она себя по пути, — я теб отомщу!..

Какъ она ему отомститъ — она, разумется, не знала…

XVII

Ашанинъ стоялъ передъ Софьей Ивановной въ комнат, которую она занимала въ большомъ дом, со шляпою въ рук, готовый уйти. Онъ только что усплъ передать ей разговоръ ихъ съ княземъ, «припадокъ» Сергя, и свои опасенія за него…

На умномъ лиц Софьи Ивановны читалось заботливое раздумье;- она обсуждала и соображала:

— Что онъ (то есть, князь Ларіонъ), говорила она, — сказалъ это въ томъ намреніи, вы не ошибаетесь, и я даже не могу на него за это сердиться… Предварилъ заране — дло сдлалъ!.. хотя я опять таки не пойму изъ-за чего онъ такъ заране обезпокоился!.. Вдь не могъ же Сережа дать ему повода… Я его знаю, — чтобы ни происходило у него теперь на душ, онъ слишкомъ благовоспитанъ чтобы показать…

— Онъ ничмъ и не показывалъ, заврилъ Ашанинъ, — и ни бровью не моргнулъ; мы же все вмст на сцен были… а вы изъ залы видли…

— Такъ съ чего же вздумалъ этотъ старый мудрецъ?… размышляла Софья Ивановна.

— Я начинаю подозрвать… не замтилъ ли онъ чего нибудь… со стороны…

— Со стороны княжны! договорила они, быстро вскинувъ глазами на молодаго человка:- едва ли!.. Она такъ сдержанна!.. Да и много ли они видались-то съ Сережей? А мила-то она, ужъ какъ мила! вздохнула, помолчавъ, тетка Гундурова;- нтъ, это онъ такъ, съ большой хитрости… Капидистрію вспомнилъ! засмялась она привычнымъ своимъ, короткимъ, обрывистымъ смхомъ.

Ашанинъ положилъ шляпу, пододвинулъ стулъ, и слъ подл нея:

— Софья Ивановна, началъ онъ шопоткомъ, — а что же… еслибы княжна дйствительно… отчего же бы?…

— И, милый мой, махнула она рукой, — разв объ этомъ возможно думать? Разв они такіе люди? Эта Аглая — ну, само собою!.. А то, вы видите, и онъ… бояринъ опальный, — и онъ туда же!..

— Я все это очень хорошо знаю, и понялъ съ перваго раза, молвилъ красавецъ;- но вдь, если посмотрть поближе, съ фанаберіею этой можно же и сладить. Вдь ничего же существеннаго они противъ Сережи сказать не могутъ. «Положеніе?» Да какое тамъ «положеніе» бываетъ въ наши годы?… А если только княжна захочетъ, чмъ же Сережа ей…

— А тмъ, не давъ ему договорить, съ сердцемъ возразила Софья Ивановна, — что такая ужъ у насъ безобразная страна вышла, что Гундуровъ — а Гундуровы-то, вы знаете, все одно, что Всеволожскіе, да Татищевы, только титла не носятъ, а т же Рюриковичи, — Гундуровъ не партія для княжны Шастуновой; а вотъ какой нибудь Фитюлькинъ въ аксельбантахъ — тотъ женихъ, и аристократъ, потому что повезетъ жену на балъ въ Концертную залу!..

— На то онъ и Фитюлькинъ; засмялся Ашанинъ, — у насъ, извстно, «чмъ нове, тмъ знатнй!»

— «Тмъ знатнй,» машинально повторила Софья Ивановна;- кто бишь это сказалъ?

— Пушкинъ.

— Да, да!.. Прекрасно сказано… Очень ужъ ихъ любятъ тамъ, этихъ новыхъ!.. Они надежне, видите ли, врне, старыхъ родовъ… Мы, видите ли, революціонеры!..

Софья Ивановна пожала плечами, и торопливо нюхнула табаку изъ крошечной золотой табатерки, которую носила подъ перчаткой; перчатки же, по старой привычк,- и не иныя какъ шведскія — никогда не сымала когда была въ гостяхъ.

— И чутьемъ чую, продолжала она, — да и вскользь слышала даже отъ кого-то въ Москв, не помню, что какого-либо такого да непремнно ужъ имютъ они въ предмет для княжны… Эта Аглая, то есть! поправилась Софья Ивановна. Она, хоть и сердилась на князя Ларіона, и въ душ чувствовала себя очень оскорбленною имъ за племянника, но все-же онъ былъ для нея не «эта Аглая…»

— А мы съ Фитюлькинымъ прю заведемъ! сказалъ смясь Ашанинъ, почитывавшій иногда издававшійся въ т годы покойнымъ Погодинымъ Москвитянинъ.

Софья Ивановна не весело закачала головой:

— Бдный мой Сережа!.. Вы говорите, онъ и не догадался?… Чистъ — и простъ! коротко засмялась она, — какъ голубь!.. И совтъ о путешествіи принялъ съ благодарностью? Что же, это хорошо, очень хорошо! Только скоре бы, скоре его отправить!.. Знаете, мой милый, я чмъ боле думаю… я даже очень рада, что князь Ларіонъ прочелъ ему эту, какъ вы говорите, «нотацію.» И вы очень хорошо сдлали, что ему объяснили… Только ужъ теперь ни слова боле! На него насдать не надо! Онъ гордъ и самолюбивъ до крайности… вы ужъ оставьте его совсмъ съ этимъ, пусть онъ самъ… И я, сегодня же, сейчасъ посл обда, узжаю къ себ въ Сашино, — мн къ тому же эта Аглая не посиламъ… Это важничанье, глупость!.. Предоставимъ его себ, его собственному разсудку, вотъ какъ Mentor когда онъ оставилъ Телемака на остров Калипсо, улыбнулась милая женщина;- я такъ думаю, что съ нимъ произойдетъ… какъ это говорится? une r'eaction. Ахъ, еслибъ этотъ не вашъ дурацкій спектакль, я бы его, кажется завтра же въ дорогу снарядила!..

— Однако мн пора, Софья Ивановна, сказалъ, подымаясь, Ашанинъ, — одваться; да и вамъ также… Здсь, вы знаете, къ обду какъ на балъ!..

— У меня моя robe feuille-morte, неизмнно, живо возразила она, — другаго для beaux yeux Аглаи не надну!..

Она встала проводить его…