Читаем Чешский с Карелом Чапеком. Рассказы из одного кармана полностью

K třetí hodině ráno shledal civilní strážník Krejčík (к трем утра штатский полицейский = полицейский в штатском Крейчик обнаружил; shledat – усмотреть, найти; krejčí – портной), že v pekařském krámu v Neklanově ulici (что в пекарской лавке = булочной по улице Неклановой; krám /разг./ – лавка), čp. 17 (№ 17; čp., číslo popisné), je napolo vyzdvižen závěs (наполовину поднята штора; závěs – занавес, штора). Zazvonil tedy na domovníka (тогда он позвонил дворнику), a třebaže neměl službu (и несмотря на то, что был не при исполнении: «не имел службы = дежурства»; třebaže – несмотря на то что, хотя), nahlédl pod závěs (заглянул под штору), není-li snad někdo v krámě (нет ли кого в лавке). V tom okamžiku vyrazil z krámu člověk (в этот момент из лавки выбежал человек; vyrazit – помчаться, понестись), na půl kroku střelil Krejčíka do břicha a dal se na útěk (с расстояния в полшага выстрелил Крейчику в живот и бросился бежать; útěk – бег, бегство; dát se na útěk – броситься бежать).

K třetí hodině ráno shledal civilní strážník Krejčík, že v pekařském krámu v Neklanově ulici, čp. 17, je napolo vyzdvižen závěs. Zazvonil tedy na domovníka, a třebaže neměl službu, nahlédl pod závěs, není-li snad někdo v krámě. V tom okamžiku vyrazil z krámu člověk, na půl kroku střelil Krejčíka do břicha a dal se na útěk.

Strážník Bartoš (полицейский Бартош), který v tu dobu podle předpisu patroloval v Jeronýmově ulici (который в это время согласно инструкции патрулировал на улице Иеронимовой), slyšel výstřel a rozběhl se tím směrem (слышал выстрел и побежал в том направлении). Na rohu Neklanovy ulice div nevrazil do běžícího člověka (на углу улицы Неклановой он чудом не врезался в бегущего человека); ale dříve než mohl říci „Stůj!“ (но быстрее, чем он успел сказать: «Стой!»), třeskla rána (грянул выстрел) a strážník Bartoš se zhroutil střelen do života (и полицейский Бартош упал с пулевым ранением в живот; hroutit se – обрушиваться, валиться).

Strážník Bartoš, který v tu dobu podle předpisu patroloval v Jeronýmově ulici, slyšel výstřel a rozběhl se tím směrem. Na rohu Neklanovy ulice div nevrazil do běžícího člověka; ale dříve než mohl říci „Stůj!“, třeskla rána a strážník Bartoš se zhroutil střelen do života.

Ulice se probudila ječením policejních píšťalek (улица оживилась/проснулась воплем/визгом полицейских свистков); poklusem se sbíhaly patroly z celého rajónu (патрули со всего района сбегались рысью; poklus), z komisařství přiběhli tři muži cestou si zapínajíce kabáty (из комиссариата прибежало трое мужчин, на ходу застегивающих пальто/шинели; kabát), za pár minut přihrčela motorka z ředitelství (через несколько минут притарахтел/пригромыхал мотоцикл из управления; hrčet; ředitelství – дирекция, управление; ředitel – директор) a z ní vyskočil policejní důstojník (и из нее выскочил офицер полиции); v tu chvíli už strážník Bartoš byl mrtev (в эту минуту полицейский Бартош уже был мертв) a Krejčík umíral drže se za břicho (а Крейчик умирал, держась за живот).

Перейти на страницу:

Все книги серии Метод чтения Ильи Франка [Чешский язык]

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки