Чернилами добра и зла

Возвращались грачи,
Становилась весна,
И ожоги в ночи
Наносила луна,

А от солнца удар
На июльском лугу
Гнал под лодку всегда
На речном берегу.

Плети хлёстких дождей
И пощёчин листвы,
Обижали людей
С непогодой на «вы».

Им сугробы обид
Наносила зима,
И, гриппозных на вид,
Замыкала в домах.

Да простят тебе чих
И ожог, и озноб,
Параллель, чьи грачи
Возвратятся весной.

***

Небо – чёрное, а лица
Серый гной на образах.
Белокаменна столица,
Чернокаменны глаза.

Словно слышу алиллуей
Черносотенный понос
С «Дай-ка, водка, поцелую
Губы горькие взасос!»

И чернеет папироса
На асфальтовой губе,
Белых заклевала просто
Стая чёрных голубей.

Носится поэт бессонный
Бесогоном по ночам.
И черны его кальсоны,
И черна его свеча.

Прямая наводка

Для выстрела света ответом на взгляд мой,
Который не любит пейзаж с искаженьем,
Удобней прямая наводка нарядов
С оттенками жёлтого – на пораженье.

Осенняя роща – не свора уродов.
И то, что сетчатка в движении, зная,
Не целится в глаз кулаком в подворотне,
А бьёт с упрежденьем, как опытный снайпер,

Поправку введя на походку и ветер,
Что струны столбов растревожил до пенья,
Сдвигает прицел, чтоб порадовать цветом
В той точке, что ждёт ходока с нетерпеньем.

Но это – пейзажи, а если портреты
Стреляют глазами с улыбкой дебилов —
Услышу разрыв за спиной, что отметит
Пустое мгновенье, где только что был я.

Прямая речь

Не подкосила ножки у стола,
Призвав его за прямоту к ответу —
Луна в окне отверстием ствола,
Решительна, безжалостно бела,
И светит, словно жизнь тому не светит,
Но высказаться перед «Пли!» дала.

А он молчит, как гордецы молчат,
И не дрожат презрительные губы,
Шептавшие «Да будет…» в светлый час
(И ветер так далёко расточал,
Что шёпоту завидовали трубы,
Кричавшие «Не будет!» по ночам).

Стол – наковальня.
B чём oн виноват?
Пряморождённым не согнуть столешниц.
На ниx клинки бы острые ковать.
Давно у стенки плоская кровать —
Грехи лежат на ней, а cтол безгрешен,
Локтям служа опорой и словам.

Луна!
Он продолжение меня —
Не ищем прямоте альтернативы.
Звезде вечерней на исходе дня,
Став утренней, окраски не менять.
Прямая речь последних слов ретива
С повадками крылатого коня.

Пубертатный период

Это март-пубертат —
Предапрельская холодность рук,
Что бесстрастнее мёртвых лещей,
А улыбка – плацкартный циплёнок в фольге.
Улыбаются так вообще
Лишь принцессы овсянке к утру
Не на той – королевской ноге.

Но когда изумруд
Позавидует юности крон,
Где наследственна власть для корон,
И салатом покрошен в тепле хризолит,
Взгромоздится девица на трон,
Чтобы снова монаршье нутро
Продолжало господство земли.

Пусть за спиною вяжут рукава