Чернилами добра и зла

Пусть за спиною вяжут рукава —
Тогда я строчки
На память ветра буду диктовать
В тисках сорочки.

Электрошок и бром уколом в зад —
Пустяк, дешёвка.
Молниетворный ямбовый разряд
Мощнее шока.

Мой друг-недуг, я рад тебе, когда
Овладеваешь,
С тобой киплю, как в чайнике вода,
Раздор трамвайный,

Секу дворянство и уклад Петров,
Будь тот хоть первый,
Секу холопов, не светя Дидро
Для Робеспьера.

Моих галлюцинаций чехарда
Благословенна.
Они прессуют жизни и года
В одно мгновенье.

Пойми, медбрат, едва увижу трон,
Тот будет кусан.
Какой смогу, я нанесу урон,
Взрывной и русский.

Колоколами в сердце голоса
Тех, кто – на вышку.
И взвыв, расстрелян с ними буду сам.
До новой вспышки.

Пушкин

К 6-му июня любого года

Сжигая троны, под крылаткой
Искрил в трубу над головой,
Глаза – огонь, резки́ повадки,
На женские колени падок,
Но тростью прям на мостовой.

С утра чернее чёрной кляксы,
Азартно светел ввечеру,
Пьян штоссом, осенью и плясом,
Служил мерзавцу дуэлянтом
И камер-юнкером – двору.

Поклонник квашеной капусты,
Картошки прямо из печи,
Не чужд изысканности вкусa,
Любил чаёвничать по-русски
Да есть на Пасху куличи.

И четверых имея в жонках,
Возвышен был в своих словах,
Ревнуя рослости пижонов.
Двоих – поэзию и жжёнку
Он никогда не ревновал.

Радуга

Из ткани женских платьев фиолетовых,
Цветов, что лепестками однолетние,
И синего хрустального за веками,
Из голубого полотна за ветками,
И тёмно-, и салатово-зелёными
Трёхпалыми коронами над клёнами;

Из жёлтого, желточного, желтушного,
Которое под тучами придушено;

Из мандарина в сущности китайского,
Что солнцем и восходит, и – питается;

Из красного российского свекольника
И де́вицы под взорами соколика;

Из взглядов, что по-разному повёрнуты,
Укладов жизни, бельмами подёрнутых,
Над серостью и флагами с престолами
Выходит радуга – печаль дальтоника.

Размер и величие

На выселках ли в бывших каторжанах,
Вдоль речки ли в наёмных бурлаках —
Мы прихожане.
Все мы – прихожане,
Великие ничтожества векам.

Расши́ва12 ли в реке, что тракта шире,
Степей ли круг, где пуле недолёт…
Жизнь индивидуального пошива —
Сюртук не к трём аршинам под землёй;

Вели́ка у калеки и калики,
Младенца и у мо́лодца в войне.
Подаренное от души вели́ко,
Хоть и ничтожно по величине.

Не нам судить, столетьям подражая,
Оценивать, накладывать табу.
Мы прихожане, только прихожане
С короткими словами у трибун.

Ничтожность их оценивает время
По высоте, не по размеру треб.
Великим может стать стихотворенье,
Длиной всего в полпачки сигарет.

Размышления о форме