Чернилами добра и зла

Сохраняла способность до тла,
Сознавая себя половиной,
Согревать полыханием глаз
Под вуалью – оградкой каминной.

У любви с обращеньем на «вы»
Изумрудные искры, согласно
Отражению трав полевых
Луговой опьянительной ласки.

И подбор малозначимых слов,
Что скрывают тепло под перчаткой,
И притворно нахмуренный лоб
Над улыбкой, лукавой отчасти…

Двадцать первый айфоновый век
С хирургической выкройкой талий,
С дымовыми завесами век
Над глазами, что, вечно уставясь

В интернетность, молчат о любви.
Но она им кричит из былого
Об оставшемся бережном «вы»,
О себе, что всегда с этим словом

И ромашкой – на ней погадать,
Разгадать и стихами, и снами,
Что покинет сей мир навсегда,
Если тот обезлюдеет нами.

Люди

Люди – космические тела:
Есть светящиеся, при них – отражающие,
Нутро у жадин – чёрная мгла,
У лучащихся оно – пожарище,

А между – астероиды тысячами,
Разрушительной сворой дворовой,
Что опасны своим количеством
При бомбардировке ковровой.

Люди – континенты и океаны,
Заливы пьяные подле.
Острова́ с профилями странными.
А горы бывают подлыми.

Люди – государства Земли.
Никчемными бывают, богатыми,
Толковыми, но временно на мели.
Брошенными в содружестве, рогатыми.

Люди – банкноты. Разменные,
Фальшивые, потёршиеся – с внучатами.
Бабы-станки в три смены их
Печатают и печатают.

Овощи они – и в теплицах,
И срывающие крышку брожением.
Граждане!
Не нужно злиться.
Это же просто воображение.

Мария

Ни семьи, ни осла.
По камням Палестин,
Без труда, ремесла —
То ли Бог, то ли сын.

Не без мужа зачав,
Не без боли родив,
В предначертанный час
Вознесла до груди.

Но оставил свой дом,
Иудейский уклад
И, безумьем ведом,
Выжег душу до тла.

И сума ему мать,
Но таким ли приют?
Не пускают в дома,
Да на речи плюют.

Ни кола, ни угла.
По пыли Палестин,
Не пастух и не власть —
То ли Бог, то ли сын.

И друзья ему тут —
Босячьё на миру.
Оболгут, предадут,
Будь он Бог или друг.

Мускулистостью рук,
Выраженьем лица
Он похож на отца —
Тот не Бог и не царь.

О, Мария моя!
Ты стенала тогда,
Зная ход бытия,
Всё как мать угадав:

«Твой удел будет плох.
Распущу две косы.
Пропадёшь не как Бог,
А погибнешь как сын».

И по слову её
Всё закончилось злом.
Разбежалось рваньё —
Предало, предало!

А остались снимать
С перекрестья судьбы
Магдалина и мать,
Может быть.

Может быть…

Маэстро, научи

После очередного прoсмотра

«Зимний вечер в Гаграх»