Человек в искусстве экспрессионизма

Однако у Шиле трансформация смыслов бескомпромиссно радикальна. Субъектность и индивидуальность образа исчезают, становятся попросту ненужными, они полностью поглощены и растворены в телесности и эротике – новом категориальном объекте, ради изображения которого художник максимально мобилизует все живописные средства. По сравнению с «Махой обнаженной» Гойи резко изменено положение нижней части тела, поза стала слишком откровенной и из-за деформации масштаба и форм преувеличенно подчеркнутой, и такое композиционное решение визуально демонстрирует перестановку акцентов, авторскую позицию, для которой телесность и эротика перестают быть атрибутами природы человека и превращаются в сущностные категории человеческого как такового²². Четко проведенная линия очерчивает женское тело, и ее лаконичность противостоит рваной хаотичности линий драпировки, изображенной так, будто мы видим ее отраженной в дрожащей поверхности воды. В этой декоративной, нервной, расползающейся по плоскости холста линеарности растворяется и тает миметическая ясность женского образа у Гойи. Радикальный характер выбора и применения живописных средств Шиле выступает ярче при сравнении с картиной Матисса «Голубая обнаженная. Воспоминание о Бискре»²³, вскрывающем глубоко пролегающие отличия в целеполагании между экспрессионизмом и фовизмом. Оставляя в стороне очевидную разницу между творческими манерами обоих мастеров, следует отметить, что то, что на первый взгляд воспринимается как сугубо индивидуальная специфика смысловой трактовки одного и того же изобразительного мотива, восходит в конечном итоге к декларированным целям двух направлений. Поэтому схожие приемы²⁴, суть которых – в преодолении (на самом деле – в разрушении) классической изобразительной системы, в первую очередь мимесиса, «работают» совершенно по-разному. Как и зачем заостряет их, почти что барочно-динамично, Шиле – выше уже говорилось. В случае с Матиссом идет речь о художественно-эстетическом эксперименте как о главной, конечной цели, ориентированном на создание модернистской изобразительной системы, да, адекватной новой культурной парадигме, в которой уже заявлены экзистенциальные параметры, но без подчеркнутой устремленности к особым смысловым коннотациям.

Шиле Э. Спальня Шиле в Нойленгбахе. 1911, дерево/масло

Бесспорно, неожиданные, или даже неестественные, ракурсы, динамичные, часто алогичные композиционные приемы активно используются экспрессионизмом, однако мощнейшим выразительным средством в структуре экспрессионистского живописного языка остается, конечно, цвет. Если попытаться сформулировать в самом общем виде специфику работы с ним в экспрессионизме, наверное, во-первых, следует сказать, что его сила равноудалена и от вангоговской, и от фовистской цветовой экзальтации, несмотря на одинаковую пристрастность к чистому цвету, положенному на холст большими плоскостями. Особенно показательны в этом контексте отличия художественной стратегии Ван Гога от экспрессионистской, для понимания которых достаточно сопоставить две картины – «Комната Ван Гога» и «Спальня Шиле в Нойленгбахе». И Ван Гог, и Шиле конструируют фрагмент интерьера, который красноречиво характеризует отсутствующего автора. Но австрийский мастер сделал следующий шаг во фрагментаризации пространства, когда оно распадается на атомарно существующие элементы, расположенные на плоскости холста снизу вверх. Реальные трехмерные пространственные связи между предметами максимально ослаблены, почти как в топографическом чертеже, и предметы соединены в основном благодаря коричневому цвету, взятому в широком диапазоне. На полотне Ван Гога зритель видит тоже только угол комнаты, причем фактически с той же точки зрения. Но художник в заметно большей степени сохраняет и передает трехмерные пространственные соотношения (разумеется, речь не идет о последовательном применении линейной перспективы), благодаря чему рождается ощущение целостности и завершенности пространства. Однако зрительское восприятие взрывается силой чистых основных и дополнительных цветов, примененных мастером, притом что он вовсе не ставит задачу добиться диссонирующего распада и противопоставляет эму объединяющую желтую гамму.