Человек из раньшего времени

– К концу 1916 года, – говорил он, – внутриполитическая и внешнеполитическая обстановка накалилась до предела. Извне это было связано с нашими крупными промахами в ведении Первой мировой войны. Да и вообще в самом нашем участии в ней. Изнутри – с тем, что царь, императрица и вся их клика окружила себя какими-то странными людьми, главным из которых был некто Григорий Распутин. Крестьянин из Тобольской губернии, неграмотный, пьющий, на нет опустившийся во всех социальных смыслах, он оказывал на императрицу и ее окружение какие-то магнетическое воздействие. Говорили о его чудодейственных способностях к врачеванию, о приверженности к оккультизму и хиромантии и всякой такой вещи… Главным образом источником слухов был маленький цесаревич Алексей, страдающий гемофилией – Распутин несколько раз своими молитвами и заговорами «лечил» его, и через это царь и императрица прониклись к нему. Дальше – больше. Он начал советовать императору как и чем управлять, вмешиваться в государственные дела. Царь же, человек слабовольный и практически бесхарактерный, целиком доверился ему – еще и с подачи жены. Какие-то там она шашни водила с этим бесноватым…

– Императрица и шашни? – вскинул брови Бубецкой.

– А что в этом удивительного? Такой человек как она запросто могла. Да плюс ко всему еще и немецкая шпионка, передавала их командованию секретные сведения. Мы сейчас учредили Чрезвычайную следственную комиссию, и ей еще предстоит до конца разобраться в том, что было сделано за последнее время… Ну да об этом позже. Надо ли говорить о том, что создавшаяся ситуация с таким влиянием на царя со стороны непонятно кого не устраивала не только нас как оппозицию – я тогда был членом Государственной Думы и не поддерживал политику царя буквально ни в чем, – но даже и его более-менее разумных родственников. Группа великих князей образовалась в коалицию или, если угодно, во «фронду»- как во Франции времен Филиппа Эгалите. И первое, что они сделали – это убили Распутина, а затем стали убеждать царя в необходимости сменить правительство. Ту клику, что он собрал из приверженцев и друзей Распутина, нельзя было назвать кабинетом министров, это было нечто иное, далекое от государственного управления. Он же их мнение, как всегда, проигнорировал, ожидая божьей воли. Она и произошла – весь Петербург вскоре охватило стачечное движение в таких масштабах, которые были знакомы ему только со времен революции 1905 года… – Иван Андреевич хоть и был современником этого переворота, но в подробностях знал о нем только из газет, чего ему все же хватило, чтобы представить весь масштаб рабочего недовольства политикой властей.

– Чего же они хотели? Чего требовали?

– А чего всегда требуют рабочие? Уж не власти, понятное дело. Они хотели прекращения войны, поскольку к тому моменту из-за все возрастающего обеспечения фронта в столице начались трудности с продовольственным снабжением. Катастрофически не хватало хлеба, его просто не было. Отсюда стачки переросли в хлебные бунты – то есть в погромы продовольственных лавок с одним-единственным требованием дать народу хлеб. А его уже в то время выдавали по карточкам. Царское правительство тогда арестовало находившихся в столице большевиков – 14 февраля они готовили демонстрацию, какую-то мелкую и незначительную, и слухи о готовящемся перевороте министр внутренних дел Протопопов принял как раз за это выступление. Тем самым, правительство полагало, оно обезопасит себя от каких бы то ни было посягательств на власть. Не тут-то было… Обманутый дезинформацией и ложными надеждами Николай отправляется в ставку командования в Могилев. В это время столица буквально заполыхала – стачки, хлебные бунты, забастовки, митинги…

– А куда же смотрели власти?

– Как могли, конечно, подавляли, но к тому моменту масштабы восстания были таковы, что даже разведение мостов не сыграло никакой роли – демонстранты по льду переходили Неву, стремясь защитить свои революционные интересы. Да и потом единственная сила, которая к тому моменту оставалась в распоряжении правительства – это полиция, весьма немногочисленная в сравнении с бастующими. Потому мы и приняли решение теперь ее расформировать как жандармский, антинародный, карательный орган. Только народная милиция может выполнять отныне функции по охране общественного порядка и новой законности! – министр воздел палец к небу как на митинге.

– А как же, позвольте, солдаты?