Чаща

Завершив все ритуалы, мы направились в кладовку, где нашлась вполне пригодная еда: куски солонины, бобы и мука, немного сала и даже несколько яиц в коробке. В той же кладовке была плита и дрова для растопки, так что я разжег огонь, и скоро, после долгого перерыва, мы смотрели, как сало тает на сковороде. И хотя запах подсказывал, что сало могло немного прогоркнуть, меня это совсем не пугало. Я попросил Джимми Сью что-нибудь приготовить, но в ответ услышал, что она женщина, а не кухарка, о чем мне и так следовало помнить. Тогда я разогрел немного солонины с бобами, а на другой сковороде испек кукурузные лепешки. Когда знаешь, как их готовить, это совсем не сложно, но если нет – получаешь жареные куски кукурузы, на вкус вроде подсушенного кошачьего дерьма со щепоткой соли. В миску я разбил несколько яиц, и ни одно, кстати, не оказалось тухлым. Добавил туда кукурузной муки и, раз уж не было молока, долил воды, которую разогрел на плите. Мука лучше размешивается с подогретой водой. Отковырнув кусок сала, я бросил его в миску, где в горячей воде оно быстро растаяло. Кукурузной муки было вдоволь, так что я отмерил несколько чашек, размешал получше в еще горячей воде, а потом выложил смесь толстыми ломтями на большой сковороде, которую поставил в хорошо разогретую духовку. Когда лепешки достаточно пропеклись, я вытащил сковороду с помощью прихватки и смазал лепешки поверху салом. Тем временем бобы с солониной уже шипели и потрескивали, и я добавил немножко соли с перцем, чтобы придать блюду остроты.

Получилось неплохо. Совсем хорошо было бы добавить еще листьев одуванчика, но голод пересиливал желание пойти искать их в темноте.

Мы ели до отвала, пока не раздулись, как клещи, а потом отыскали несколько выделанных медвежьих и оленьих шкур и стали готовить себе лежанки. Прежде чем мы легли, мне пришло в голову, что следовало запереть черный ход на засов и, раз уж одно из двух окон на фасаде было выбито, не говоря о входной двери, оставить там часового на случай, если кто-нибудь заглянет за припасами или заявятся какие-нибудь дружки тех скудных останков, что лежали сейчас в земле.

Но с этим ничего не вышло. Пока готовились лежанки, мы обсуждали, кого поставить в караул, но никто не вызвался. Я нашел себе среди запасов чистую рубашку на смену той, что заляпал кровью, и в следующий момент все уже спали. Больше я ничего не помню, пока утром меня не разбудил очередной пинок под ребра.

* * *

Теперь это был Коротыш. Я быстро сел и спросил:

– Вы его поймали?

– Не поймали, – ответил Коротыш. Он уже успел найти в духовке остатки моих лепешек, как, впрочем, и остальные. Они налили в миску немного мелассы, развели огонь и поставили миску на плиту, чтобы меласса поскорее разошлась. Кофейник уже стоял на конфорке. Разлив по кружкам кофе, они стояли и макали лепешки то в кофе, то в мелассу и поглядывали на нас. Выходит, они явились уже давно, но мы так устали, что ничего не слышали.

– Жирдяй обставил нашего Натти Бампо[5],– сказал Коротыш.

Юстас выслушивал все это, подливая из кофейника в миску с мелассой. Я знал, что многим нравится добавлять немного кофе в сироп, чтобы подогреть его и макать туда хлеб, но сам никогда так не делал. От приторно-сладкой мелассы голова моя начинала кружиться, так что я и думать не мог добавлять ее в кофе.

– Что? – воскликнула Джимми Сью, которая только что проснулась. Выглядело все так, будто она собиралась присоединиться к веселью, когда гости уже убрали скрипки и искали свои шляпы.

– Он имел в виду, что Юстас не смог выследить Жирдяя, – сказал я.

– Вообще-то он долгое время шел по следу, – сказал Коротыш, поворачиваясь к Юстасу.

– Не начинай, маленький говнюк, – сказал Юстас.

– Он залил кровью все окрестности, – сказал Коротыш. – Жизнь выходила из него по капле. Мы шли за ним по кровавому следу, но в какой-то момент он свернул в лес, и Юстас его потерял. Когда наступил день, мы все еще искали, но крови больше не было видно, и все умения Юстаса испарились, подобно прошлогодней стае улетевших на юг уток.

– Я всегда знал, что сучьи дети летят на юг, – сказал Юстас.

– Верно, – сказал Коротыш. – Ты совершенно прав. Ты знаком со всеми повадками уток, но, случись кого-то выслеживать, ты запросто можешь оступиться, если на земле перед тобой не будет крови твоей жертвы.

– Говоря по чести, – сказал Уинтон, – там был хороший след. Но когда мы спустились к ручью, там вода уносила всю кровь, смывала в один миг. Может, он лежит мертвым через несколько миль от места, где мы остановились.

– Зачем вы остановились? – спросил я.

– Да вот, решили вернуться за тобой, – сказал Коротыш.