Чаща

– Это значит, что убили не нас, – сказал Уинтон. – Все остальное меня не волнует.

– И все же, – сказал я.

– Они защищали Жирдяя, разве нет?

– Но это были люди, а мы их убили. Прежде мне ни в кого не приходилось стрелять.

– В мой первый раз, да и во второй, и у меня коленки дрожали, – сказал Уинтон. – Правда, в те оба раза я боялся, что подстрелят меня. А дальше уже легче пошло. Только, парень, скажу тебе, это были плохие люди. Пожалуй, если бы Юстас не разнес их в пыль своим четвертым калибром, глядишь, и бумаги на них где-нибудь отыскались бы. Даже если и нет, можешь не сомневаться, эти типы и сами украли бы твою сестру. И вот еще что. То место, где они собрались, настоящий притон для отъявленных негодяев. Добрым людям там делать нечего.

– А мы добрые люди? – спросил я.

– Знаешь что, – сказал Уинтон. – Если бы поставить нас рядом, на одной доске, с теми, кого постреляли, и начать мерить у каждого добро и зло, так чтобы зло добавляло, а добро убавляло, то наш размер вышел бы, наверное, больше, чем ожидаешь, но куда короче, чем у них. Жизнь не состоит просто из черного и белого, есть в ней и немного глины – вот мы как раз эта глина.

– Как-то не очень бодрит, – сказал я.

– Ну так не все и бодрит, – сказал Уинтон.

– Но ты вроде подбодрить меня собирался, – сказал я.

– Ладно, собирался, – сказал он. – Ты, главное, одно пойми – раз уж тебе важно выручить сестру, нужно быть готовым к тому, во что это обойдется. Так что, если разобраться, какой я, к черту, бодрый. Без одного уха и с виду будто в костре вертелся, так что бодрости сильно поубавилось, хоть стараюсь этого не показывать.

– Но как быть с убийством?

– Самооборона. Вы трое разобрались, закончили и собирались уйти, а они вышли за вами на крыльцо, разве не так?

– Так, – сказал я. – Но мы все это начали.

– Ты ведь знал про Жирдяя в задней комнате, верно?

– Верно.

– Вот и сделал то, что следовало, иначе, будь у них шанс, они бы сделали то же с тобой. Мне это ясно как день. С тем и закончим. Оставляю тебя делать выводы.

С этими словами Уинтон проехал вперед, чтобы присоединиться к остальным.

– Знаешь, он прав, – сказала Джимми Сью. – Всего год назад я не переставала думать, как несправедливо обошлась со мной жизнь. А потом меня осенило. Жизнь такая, какая есть, и справедливости ждать не стоит.

– Разве мы не можем ничего изменить?

– Можешь попробовать, но несправедливость никуда не исчезнет.

* * *

День подходил к концу, когда мы наткнулись на брошенную машину. Она стояла во дворе фермы, возле маленького, но уютного дома с высаженными вокруг цветами и небольшим красным амбаром в глубине, дверь в который была широко распахнута. Славный дом для такой глуши, но мне сразу же защемило сердце только от мысли, что кто-то забрался в Чащу, чтобы выстроить его и жить вдали от всех, выращивая цветы и ухаживая за садом. Брошенная во дворе машина выглядела здесь совсем неуместно.

Мы подъехали и спешились, оставив лошадей Споту. Потом немного разошлись в стороны, все, кроме Уинтона. Он направился к двери. Та была приоткрыта. Он постучал и позвал, но никто не откликнулся.

Уинтон распахнул дверь ногой, вытащил револьвер и зашел внутрь. Коротыш и Юстас, пройдя вперед, остались перед домом, а я зашел сзади. Скоро послышался голос Уинтона:

– Заходите внутрь. Джимми Сью, тебе, наверное, лучше остаться снаружи.

Джимми Сью не стала ждать снаружи. Все вместе мы зашли в дом. Рядом с очагом лежал мертвый старик. Судя по тому, как запеклась кровь на его голове и на полу вокруг, он умер уже давно. Тут же стоял стол с остатками еды и большой сковородой в центре с засохшим кукурузным хлебом. Если судить по бледно-серому цвету, хлеб был низкого сорта.

– Понимаю так, что у Жирдяя кончился бензин, – сказал Уинтон. – Он явился сюда и забрал, что хотел, может, перекусил со стариком, а потом его грохнул. Такая выходит картина. Гостеприимный старик его принял, а Жирдяй отблагодарил его пулей. Кроме еды, надо думать, ему нужна была лошадь. Потому дверь амбара и открыта.

Как можно догадаться, амбар был пуст, но Юстас отыскал следы. Рядом на земле были пятна крови.

– Выходит, рана еще не затянулась, – сказал Юстас. – Или открылась заново. Одно или другое. И никакой лошади тут нет и в помине.

– Пока течет кровь, у тебя неплохой шанс не потерять след, – сказал Коротыш.

– Коротыш, – сказал Юстас, – ты скоро договоришься. Давай заканчивай.

Видно, Коротыш уловил в голосе Юстаса что-то, подсказавшее, что теперь действительно достаточно, иначе сам бы ни за что не прекратил. Как бы там ни было, он закрыл рот на замок и больше к этой теме не возвращался. Хотя мне было видно, что это стоит ему больших усилий.