Час пробил

Беру кисть винограда. Маленькая мушка падает мне на грудь и ползет по волосам. У меня много седых волос — это плохо. Знакомый врач, увидев седину на висках, сказал, хотя я не спрашивал: не волнуйся, седина в шевелюре — еще не старость, вот когда седые волосы появятся на груди — считай, неважный симптом. Мне скоро тридцать семь — возраст, до которого не дожили Пушкин и Маяковский. Конечно, я не поэт, но иногда, как видите, пытаюсь вдохнуть поэзию в документы, так сказать, живой жизни. Итак, три неважных симптома налицо: канун тридцатисемилетия, седина на груди и Наташа, которая ищет спасения от гнетущего молчания в односложном «съешь».

— Это «изабелла»? — Она наращивает усилия и от «съешь» переходит к целой фразе.

Но мне еще слишком жарко, чтобы оценить ее долготерпение, и я зло отвечаю:

— Это «черный пино» из Бургундии.

Она смотрит с обидой. Я не прав, но мне действительно противно, и я никогда не признаюсь в том, что не прав. Никогда. Потому что жарко, потому что в сандалиях на босу ногу она совсем не так хороша, как вечером в длинном платье и туфлях на высоченных каблуках, потому что это уже не первый день нашего совместного отдыха. Потому, в конце концов, что, если у меня уже седые волосы на груди, я могу себе позволить, хотя бы на отдыхе, никому не объяснять, почему не считаю необходимым каяться в своей неправоте.

Она садится. Вернее, оба полулежим в позах изнеможения. Вокруг нас солнце, солнце, солнце… Шторы бессильны. Мы не смотрим друг на друга. В открытое окно я вижу море, над ним сизое марево. Вода маслено блестит. Даже чайки не летают над водой. Пот со лба попадает в глаза, все расплывается: я вижу на горизонте как будто небольшие домики, вижу их все отчетливее. Я вижу далекий маленький город Роктаун, в котором произошли странные события в угловой комнате особняка мистера Лоу. Может быть, в угловых комнатах есть нечто такое, из-за чего в них всегда происходят трагедии? Может быть… Может быть?..

— Это и есть в моем представлении настоящий мужчина, — доносится до меня, я прислушиваюсь. — Некрасивый? Да, тысячу раз да! А на черта она, эта красота? Не понимаю.

Зато я начинаю понимать: к нам забежала подруга Наташи, или, скорее, пляжная знакомая, та самая Жанна. Мерзкая девица. Почему? Не знаю. Может быть, потому, что смотрит на мужчин так, как мужчины должны смотреть на женщин, я имею в виду мужчин без комплексов в окружении женщин без комплексов же.