Час пробил

Самые тяжелые часы, когда вы отдыхаете на юге, — где-то между тремя и пятью. Жара. На пляже ни души. Пустые корты. На выжженной траве лежит забытый мячик лимонно-желтого цвета. В биллиардной пансионата сиротливая шеренга длинных, отполированных тысячами рук палок, которые суэхаются к концу. Палки с несколько вызывающем названием. Шары замерли в лунках. На зеленом сукне биллиарда, выставив на всеобщее обозрение белый живот, лежит кошка. Жара.

Мы сидим в нашей угловой комнате-квартирке. Не спим, потому что спать с трех до пяти не рекомендуется — начинает болеть голова. По винограду, купленному утром на рынке, бегают малюсенькие мушки. Виноградины черные, с дымкой: если потереть, то проступает глянцевая поверхность. Мушки меня раздражают, они носятся по ягодам, кажется, жара им совершенно безразлична.

— Вымой виноград, — говорю я. — Противно!

— Что противно? — Паташа вопросительно смотрит на меня, ей тоже жарко.

— Противно смотреть, как эти проклятые мушки бегают по винограду.

По шее струится пот, надоело его вытирать, у меня нет такого множества платков, как у Харта, и пива тоже нет.

Она встает, выходит в кухоньку, слышу, как тугой струей льется вода. Вода ржавая и теплая, но я ее не вижу, поэтому предпочитаю думать, что вода ледяная и прозрачная. «Ледяная и прозрачная, прозрачная и ледяная», — повторяю про себя, и становится легче. Понимаю, что когда сказал «противно», то вложил в это слово нечто большее, чем неприязнь к мушкам. Наташа почувствовала раздражение. Вот и прекрасно. Я хотел, чтобы она поняла — мне противно, и не только от мушек, суетливо бегающих в месиве давленых ягод.

Она входит с блюдом, смотрит виновато, но мне-то прекрасно известно, что она ни в чем не виновата, и от этого я еще больше злюсь на нее, на себя, на эту чудовищную угловую комнату, в которой солнце как будто расположилось на послеобеденный сон. Здесь невозможно укрыться от расплавляющего жара.

— Съешь? — спрашивает она. Не потому, что ее действительно интересует, съем я или не съем, а просто чтобы сказать что-то. Неважный симптом.