Час пробил

— Хватит, хватит копаться! — прикрикнул Харт. В этот момент блок треснул пополам. Из него высунулась — пет, выпала! — нога.

Элеонора отвернулась.

— Господи, — только и услышала она возглас кого-то из полицейских, то ли Кемпбелла, то ли О’Лири. Их голосов она не различала.

— Господи, — повторил голос, и все стихло. Лишь от берега доносилось тарахтенье каких-то механизмов, которыми орудовали люди из береговой охраны.

Элеонора почувствовала у локтя чью-то руку. Харт.

— Как в фильме о сицилийской мафии, — пробормотала она. — И море рядом.

— Только вонючее море, с нефтью, — хрипло буркнул Харт.

От небольшой песчаной косы дугой тянулся плавучий волнорез из старых автомобильных покрышек. Он блестел в лучах неистового полуденного солнца. Волны набегали на черную резину и скатывались вниз, сотни шин колыхались из стороны в сторону, и казалось — в воде плещется гигантская змея.

— Сложите все вместе, — произнес голос доктора Кейси. — Вот так.

Миссис Уайтлоу, превозмогая себя, повернулась. Ей предстало страшное зрелище: на песке лежал расчлененный труп со следами запекшейся крови на ужасающие обрубках.

Доктор Кейси раскрыл баул, вынул ватный тампон, смочил его жидкостью со специфическим запахом и поднес Элеоноре.

— Спасибо, — еле прошептала она.

— Вы очень побледнели, — кивнул Кейси и повернулся к Харту. — Идентифицировать труп пока невозможно. Нет ни рук, ни головы. Без них что-то утверждать не просто.

Джоунс грыз ноготь. О’Лири открыл рот и шумно дышал. Кемпбелл смотрел себе под ноги.

— Переверните его, — бросил Кейси.

— Не могу, — выдавил О’Лири.

Доктор недоуменно посмотрел на него, как будто что-то вспоминая, подошел к телу и легко перевернул его на спину.

Харт увидел на бедре большое красное пятно, почти такое, как было па щеке у Барнса. Бедняга. Когда-то они вместе купались в океане. Давно. Еще на войне. Он прекрасно запомнил это пятно. Харт стиснул зубы. Ну и сволочи.

Начальник полиции с жалостью посмотрел на О’Лири — тот был совсем мальчишкой — и, обращаясь к нему, сказал:

— Поди принеси пластиковый мешок, непрозрачный, с металлическими ушками…

Доктор Кейси с помощью Кемпбелла упаковал тело. Мешок положили в фургон. Под навесом остались лишь бесформенные куски бетона.

Элеонора пошла к морю. Она держала туфли в руках, песок был теплым, ветер ласковым и прохладным. Там, где песок пляжа и морская вода встречались, маленькие пенные волны щекотали ступни. Как несколько дней назад, когда она купалась и появился человек в синей фуражке. «Все, как тогда… море необыкновенно красивое. Барнс, надо же так…» — проносилось у нее в голове.

— Миссис Уайтлоу, — услышала она и повернулась. Рядом стоял Харт. — Что будем делать?

— Вы о чем? — удивилась она.

— Да так. Вообще. — Харт тяжело опустился на песок.

По берегу шел какой-то человек. Поравнявшись с ними, он дружелюбно кивнул и спросил:

— Надеюсь, купаться не собираетесь?

— Почему бы и нет? — рассеянно ответил Харт.

— Акул тьма! Столько этих тварей давно не видел. Вода вокруг них так и кипит. Совершенно озверевшие, как будто запах крови почуяли. А это всего лишь нефть пролилась.

Элеонора и Харт посмотрели друг на друга и поняли, что подумали об одном и том же: куда делись руки и голова.

— Купаться в вашем бензине не собираемся, — процедил Харт, — так что не волнуйтесь. Большая утечка?

— Нет, — мотнул головой человек. — Совсем немного.

— Знаю я ваше «немного». То-то вас там столько, — подытожил Харт. — Развели грязищу. А кому охота нырять по уши в дерьме?

Парень повернулся и пошел назад. Они молчали еще минут десять, потом Харт поднялся.

— Может, хватит?

— Что — хватит? — решила наконец добиться определенности Элеонора.

— Может, хватит морем любоваться, — уклонился

Харт. — Поехали?

— Поехали. — Миссис Уайтлоу посмотрела па Харта и уже па ходу спросила: — Почему вы сделали вид, что фамилия Уиллер вам неизвестна?

Харт остановился, внимательно посмотрел на миссис Уайтлоу и совершенно невозмутимо ответил:

— А почему вы решили, что я сделал вид? Эта фамилия мне действительно неизвестна.

— Введите, — говорит полковник, — не думаю, что он будет запираться, а впрочем…

Двое вводят высокого тощего мужчину с оттопыренными ушами и по-детски обрезанной косой челкой.

— Садитесь, — не поднимая головы, замечает полковник.

Вошедший садится, острые колени торчат в разные стороны. Он сжимает кулаки, чтобы унять дрожь.

— Вы наделали много ошибок, Кот. Непростительно много! — Полковник смотрит прямо в глаза скучающим телезрителям, и те видят, что у него доброе, чуть усталое лицо.