Чародей без башни

Они ещё долго рассусоливали о прошлом и будущем, так что Арий потерял всякую нить размышлений и невольно вспомнил о Маре. Что она скажет, когда он откроет скрижаль и получит свиток чародея? «Мы всё равно не можем быть вместе»? Тогда дело ни в какой не в судьбе, и она его просто не любит. Ведь если прикипел к кому-то всем сердцем, всё остальное не имеет значения. Любящие колдуны возвращаются к своим избранникам, откуда угодно, даже со Злыстной половины. Переживают войны, болезни и проклятия, потому что для истинных чувств – преград не бывает. Так что нельзя останавливаться. Если нужно пробраться в храм памяти Кривой башни. Он пролезет! Хоть муреной проскользнёт, хоть кошкомором долетит. Не бывает невыполнимых дел!

– А как вы про скрижаль Безбашенного хоровода узнали? – встрял в их болтовню Синдибум.

– Пустяки, – улыбнулся Болевар, – дело хоть и необычное, но не сложное. Чаще всего я получаю задания по почте, и уже тогда перемещаюсь в другую башню. Ведь мотаться между ними просто так, не самое дешевое удовольствие. Но в этот раз, я приехал ради причёски, а уже потом ко мне обратился Голун. Тогда я сопоставил факты, – он задумчиво взглянул на карманные часы. – Простите! Тороплюсь! Расскажу как-нибудь в другой раз.

– Пожалуйста, – подался через стол Арий.

– А мы не опоздаем к Разнюху? – пискнула Зудочка.

Синдибум недовольно обернулся к ней, но она лишь скромно улыбнулась, пожав плечами. Зато Симон подскочил и засобирался.

– Мне, правда, пора, – еще раз извинился он. – До полувечера осталось совсем немного. А я и Злыстное время несовместимы. К тому же у меня есть ещё одно незаконченное дело.

– До завтра! – улыбнулось розовое недоразумение.

– Мы тоже пойдём, – поднялся Арий.

Они вышли на лестницу и, помахав друг другу на прощание, разошлись в разные стороны.

– Ты только ничему не удивляйся, – предупредил Синдибум. – К нему надо привыкнуть.

– Ко всему надо привыкать, – согласилась она.

Небо затянули чёрные тучи, и за их непроглядной стеной бухнул гром. Поутихший ветер поднялся вновь, норовя влезть под одежду. Он неистово трепал розовые кружева, и Зудочка зябко ёжилась. Арий тоже трясся, а разглядев в темноте дверь с опухшим глазом, ринулся к покосившемуся крыльцу. Створка была приоткрыта, и они заскочили внутрь. В мрачной гостиной едва чадил камин, отражаясь багровыми сполохами в норе домового.

– Разнюх? – крикнул Синдибум.

Но жилище старого сыщика отозвалось гнетущей тишиной. Над башней рассыпалась ослепительная цепь молний, озарив через открытую дверь скомканный коврик. Разнюх уткнулся в него лицом, привалившись к продавленному креслу.

Зудочка взвизгнула, но её вопль заглушил звон колокольни. Переборов дрожь, Арий нагнулся над старым сыщиком. Ухватил за плечо и перевернул. Одна рука, словно прилипнув к полу, не сдвинулась, зато другая подпрыгнула, чуть не упав в камин. На лице Разнюха застыла безумная улыбка, топорща свалявшуюся бороду.

Синдибум отступил.

– Мёртв, – выговорил он, трясущимися губами, как только стихли последние удары колокола.

Выйдя на лестницу, он щелкнул карабином, и фонарь, оторвавшись от цепи, взмыл в грозовое небо. Сияя то красным, то синим. Вернувшись, Арий, стараясь не смотреть на старого сыщика, сказал:

– Я подал сигнал!

Розовое недоразумение не ответило. Прикрыв рот руками, она таращилась на жуткую ухмылку, не в силах оторваться и бормотала:

– Ужаснище! Ужаснище! Ужаснище!

Маги появились вместе со вспышкой молнии. Из яркого сияния вышла вторая волшебница, а за ней длинный угловатый стажёр. Синдибум хорошо помнил его по временам учёбы. Он вечно что-то читал и отвлекался от книги только ради того, чтобы поделиться очередной занудной заумностью. Подслеповатые глаза никогда не смотрели на собеседника, а невыразительные черты лица не позволяли его как следует запомнить. Вот он вроде есть, а вроде уже и нет.

Милава отодвинула Зудочку и покачала головой.

– Вы кого-нибудь видели?

– Мы только пришли, – ответил Арий. – Здесь никого не было, даже домовой куда-то подевался.

– Проверь его, Антип, – приказала вторая волшебница.

Стажёр протиснулся между ними и заводил руками над Разнюхом.

– На него навели шуточные чары бездумного веселья, – сообщил он. – И держали под заклятьем до тех пор, пока не остановилось сердце.

На мятый коврик сыпались искры, но Антип продолжал исполнять сложные пассы. Бледные руки покраснели, а от языков бесцветного огня, пляшущих по рваной мантии старого сыщика, на потолке сверкали размытые отсветы.

– Его пытались заставить говорить, но этот несчастный ничего не рассказал, только смеялся до умопомрачения. У него чуть щёки не треснули. Очень сильные чары, на такое не многие способны. Я бы предположил, что это очень могущественный чародей.

– Или очень талантливый, – согласилась Милава, подбоченившись. – Бедный пройдоха, он ведь никому не желал зла.

– У него длинный волос в руке, – потянулся стажёр.

– Не трожь! – вскрикнула вторая волшебница.

Антип замер, встал и сдвинулся к камину.

– Я сама, – объяснила Милава и повернулась к Синдибуму. – Зачем вы сюда пришли?