Чародей

Будущий храм покуда представлял собой всего лишь траншеи под фундамент и высокие штабеля каменных блоков, но это ничуть не умаляло радости гостей и воодушевления жениха. Брачующихся завели под сплетенный из тростника навес, и верховный жрец веревкой привязал Минтаку к Троку.

В кульминационный момент церемонии Трок перерезал глотку своему любимому боевому коню, гнедому красавцу, в знак того, что ценит невесту выше всех иных своих сокровищ. Когда жеребец рухнул, дергая ногами, с фонтаном брызжущей из вскрытой сонной артерии крови, толпа одобрительно загудела и вознесла пару на украшенную цветами колесницу.

Возвращаясь во дворец, Трок правил одной рукой, другой же крепко обвивал невесту, чтобы не сбежала. По обочинам дороги выстроились воины, осыпавшие колесницу дождем из амулетов и приносящих удачу талисманов. Некоторые протягивали фараону чаши с вином, и тот опрокидывал их, проливая большую часть на тунику, где вино смешивалось с кровью с его разодранной щеки.

Ко времени прибытия во дворец Трок был весь мокрым от крови, вина, пота и густо покрыт пылью, осевшей на нем во время погони за невестой и последовавшей схватки. Хмель ударил ему в голову, в глазах горело вожделение.

Он протащил Минтаку сквозь толпу в свои новые покои, и стражи встали у дверей с мечами наголо, отгоняя гостей. Но последние не спешили расходиться и, окружив дворец, криками подбадривали жениха и давали похабные советы невесте.

В опочивальне Трок швырнул царевну на белую овчину, застилавшую матрас, а сам обеими руками принялся отстегивать пояс с мечом, последними словами ругая упрямую пряжку. Минтака тем временем подпрыгнула на лежанке и соскочила с нее, как заяц, поднятый хорьком с лежки.

Она подбежала к ведущим на террасу дверям и попыталась их открыть. По приказу Трока их заперли на засов снаружи, и как ни старалась девушка отворить их, прочные двери даже не дрогнули под ее напором.

У нее за спиной Трок избавился наконец от пояса, и ножны со стуком упали на мозаичный пол. Нетвердой походкой жених направился к невесте.

– Борись сколько хочешь, красотка, – промямлил он заплетающимся языком. – От того, что ты кричишь и пинаешься, мой жезл только пуще распаляется огнем.

Обхватив ее одной рукой за талию, другой он ухватил за грудь.

– Клянусь Сутехом! Что это за сочный, налитой плод?

Фараон стиснул грудь рукой, привыкшей управляться с мечом и поводьями колесницы. От боли девушка вскрикнула и, извернувшись, снова попыталась выцарапать обидчику глаза. Тот перехватил ее руку.

– Не пытайся повторять этот маленький трюк, – сказал он, поднял ее и понес обратно на ложе.

– Бабуин! – закричала она. – Вонючая, волосатая обезьяна! Грязное животное!

– Какая чудесная любовная песенка, крошка, – проворковал фараон. – Мое сердце и мой жезл разбухают от крови, когда я слышу, как сильно ты желаешь меня.

Он снова швырнул ее на постель и на этот раз придавил к ней мускулистой ручищей. Его физиономия находилась буквально в паре дюймов от ее лица. Борода колола ей щеки, от его дыхания разило кислым вином. Минтака отвернулась. Трок расхохотался и, крючком засунув палец ей за шиворот, разодрал на ней шелковое одеяние до пояса.

Завладев ее грудями, он одну за другой стал тискать их с такой силой, что на нежной плоти оставались красные отметины. Трок щипал и тянул ее соски до тех пор, пока они не потемнели, а затем его рука скользнула по ее животу. Он игриво сунул толстый палец ей в пупок, потом попытался силой раздвинуть девушке бедра. Она крепко сжала их, заплетя одну ногу за другую, чтобы ему помешать.

Трок вдруг подался назад и оседлал невесту, усевшись всем весом на нижнюю часть ее туловища, лишив возможности пошевелиться, и рванул с себя тунику. Под туникой он был голый. Тело его было закалено войной, охотой и грубыми играми, и хотя Минтака плохо видела от боли, слез и ужаса, у нее осталось впечатление широких плеч и бугристых мускулов, рук толстых и жилистых, как сучья ливанских кедров.

Прижимая ее собой, он развернулся так, чтобы его живот вдавился в ее, а жесткие волосы, покрывающие его грудь, терлись о ее груди. С нарастающим ужасом девушка ощутила, как в нее упирается мощный пенис.

Минтака дралась не ради соблюдения достоинства и не из скромности – для нее речь шла о жизни и смерти. Девушка пыталась укусить насильника за лицо, но острые зубки вязли в густой бороде. Она царапала ему спину, ногти ее сдирали кожу, как шелуху, но фараон словно ничего не чувствовал.

Он попытался всунуть колено ей между бедер, но царевна крепко сцепила их, перекинув одну ногу через другую. Все до единого мускулы нижней половины ее тела одеревенели от напряжения и страха, сделав ее такой же недоступной, как гранитная статуя богини.

Оба они вспотели, Трок более обильно. Пот стекал по его телу, смочив кожу обоих, и его мощный член скользил по ее животу и бился о плотно стиснутые бедра.