Чародей

Но было поздно. Трок уже оказался рядом с ним, и сотник повалился, сраженный первым же ударом. Люди Трока толпой напали на других стражников, не дав им времени опомниться, но шум услышали часовые у парапета над воротами. Тревожно взревели бараньи рога, и в нападавших полетели дротики.

– Сбросьте их оттуда! – приказал Трок.

Половина его воинов метнулась по пандусам по обе стороны от ворот, взбираясь на парапет. Наверху сразу же закипел ожесточенный рукопашный бой. Половину своих людей Трок оставил при себе.

Иштар описал ему помещение, где размещался сложный механизм, целая система тяжелых лебедок и шкивов, открывающих массивные ворота. Трок привел воинов к нему, не дав стражникам времени закрыть двери изнутри, и через несколько минут яростного боя гиксосы перебили или ранили большую часть защитников. Оставшиеся в живых побросали оружие, некоторые упали на колени и тщетно молили о пощаде. Этих несчастных закололи или прикончили дубинками. Другие сбежали через черный ход, и Трок повел своих к мощным лебедкам. Приставив по два человека к каждой спице шпиля, они начали открывать ворота.

Но рев бараньих рогов разбудил городских стражников, те высыпали из своих помещений и, иные без доспехов и толком не проснувшись, бросились на защиту ворот.

Трок запер на засов тяжелую дверь в помещение с лебедкой и поставил у входа часовых. У парапета над воротами его воины убили или сбросили со стены защитников и сейчас сражались на пандусах, сдерживая атаки вавилонян.

Дверь в помещение с лебедкой дрожала и выгибалась под ударами месопотамцев, отчаянно пытавшихся ворваться. Но лебедки постепенно поддались усилиям людей Трока, и исполинские створки стронулись с места. Щель под ними неуклонно расширялась.

Дорогу к воротам теперь заполнили защитники Вавилона, но в тесноте они лишь мешали друг другу. Лишь четыре человека в ряд могли подниматься по пандусам на стену, и воины Трока встречали их и отбрасывали. Другие все еще пытались ворваться в помещение с лебедками, но дверь оказалась прочной. Когда ее наконец разбили, вавилонян встретил на пороге Трок со своими парнями.

За стенами города воины Наджи сгрудились перед воротами с ломами и рычагами. Они раскрывали тяжелые ворота все шире и шире, пока наконец в них не смог пройти отряд колесниц. Тогда пехотинцы отошли в сторону, и Наджа повел колонну боевых колесниц в стремительную атаку через ворота. Улица перед воротами была расчищена от края до края. Все египетское войско хлынуло следом. Приняв руководство, Трок повел воинов через город к дворцу.

Разграбление Вавилона началось.

Оборона дворца была упорной, ею руководил сам Саргон. Но к вечеру Трок пробил брешь во внешней стене первой террасы. Он провел сквозь нее сильный отряд и прорвал защиту. Когда египтяне ворвались в спальню Саргона, тот стоял на коленях перед статуей Мардука, ненасытного бога Месопотамии, с окровавленным мечом в руках. Рядом с ним лежало тело его любимой жены, седовласой женщины, проведшей с ним тридцать лет. Он даровал ей смерть, милосердную в сравнении участью, которая ждала ее в лапах людей Трока. Однако сам Саргон не успел упасть на свой меч. Трок выбил оружие из его руки.

– Нам многое нужно обсудить, ваше величество, – пообещал он. – Разве не вы прозвали меня Черным Зверем Сутеха? Надеюсь убедить вас, что вы окрасили меня в неправильный цвет.

Обитательниц зенаны вывели из дворца. Их оказалось всего пятьсот, а не пять тысяч, как утверждал Иштар. Трок отобрал для себя двадцать самых молодых и красивых, а остальных вручил старшим военачальникам. Когда насладятся пленницами, то отдадут их своим воякам.

Ушло еще два дня, чтобы пробиться к казне, скрытой глубоко в земле под дворцом: ее охраняли множество хитроумных ловушек и устройств. Без опыта и знаний Иштара Мидянина времени на то, чтобы попасть в главную палату сокровищницы, наверняка ушло бы еще больше.

Когда дорогу расчистили, Трок, Наджа и с ним Хезерет спустились по лестнице и вошли в палату. Иштар осветил ее изнутри сотней масляных ламп, их лучи, отражаясь от хитроумно расставленных полированных медных зеркал, показывали добычу в самом выгодном свете.

Даже оба фараона и Хезерет остолбенели от великолепия сокровищ. Серебро лежало в слитках, золото было отлито конической формы чушками, которые входили друг в друга для удобства хранения. На всех стояли клейма ювелиров и царская печать Саргона.

Хезерет, в кои веки лишившись дара речи, прикрыла нежные глаза, защищая их от ослепительного блеска массы драгоценного металла. Наджа медленно шел между штабелями, бывшими выше его роста, и через каждые несколько шагов останавливался, чтобы погладить слитки.

– Они теплые и гладкие, как тело девственницы, – промолвил он, когда способность говорить наконец вернулась к нему.

Трок взял по тяжелому слитку в каждую руку и засмеялся от удовольствия.

– Сколько тут? – спросил он у Иштара.