Чай всегда в четыре

Каждый вечер

с 14 по 29 ноября

в Зале Звёздной Пыли

Джулиан подошёл ко мне сзади и сказал:

– Это моя мама.

– Твоя мама – шансонетка?

– Да, она была шансонеткой. – Он произнёс это слово в нос, как бы по-французски.

– А шансонетка – это что?

– Певица.

– Я летом ходил на «Призрака оперы». Там была потрясающая певица.

Джулиан улыбнулся, но промолчал.

– И что, твоя мама бросила петь? – спросил я.

– Нет, – ответил он. – Она умерла.

– Ох, – сказал я, смутившись. – Прости.

Джулиан посмотрел вверх, на плакат.

– Это очень старый плакат. Я тогда ещё не родился. Зал Звёздной Пыли был на круизном судне. Мама пела на круизных судах. Пока не настала пора идти в школу, я всегда путешествовал с мамой и отцом. Потом я поступил в школу-пансион на севере Англии и жил там осенью и зимой, а с родителями путешествовал в один из летних месяцев. Так было до этого года.

– Ты иностранец? – спросил я.

– Вообще-то нет, – ответил он. – Мама была американкой по рождению, отец получил гражданство путём натурализации. А я родился в открытом море, и таким образом я тоже американский гражданин.

– Ещё какой американский. Как яблочный пирог, – сказал я.

Джулиан улыбнулся.

– Не вполне, – ответил он. – Скорее как пицца. То есть родом я не отсюда, но тут я прижился и остался. – Он указал рукой на дверь столовой и отступил на полшажка, пропуская меня вперёд. – Думаю, пора присоединиться к остальным. Прошу.

Пересекая холл, я чувствовал себя так, как будто пересекаю сцену справа налево и как будто на мне смокинг, и это было приятное чувство.

Длинные столы на ко́злах, которые я видел на фото в историческом музее, куда-то подевались. Теперь в столовой стояли два столика для двоих, три – для четверых и ещё один большой стол в глубине. Вокруг столов стояли разномастные стулья, которые вроде бы совсем не подходили один к другому, но казалось, что подходят.

Чай был очень горячий, залпом такой не выпьешь. Мы вчетвером сидели за столом на четверых и медленно, медленно начинали никуда не спешить. Мы маленькими глоточками прихлёбывали чай и ели маленькие бутербродики, которые мистер Сингх вынес нам на большом круглом подносе. Позже он вынес ещё и трёхъярусную вазу с крошечными пирожными, которые оказались ужасно вкусными; Надя, доев, лизнула кончик указательного пальца, собрала крошки с тарелки и снова облизнула палец – так изящно, что даже сама Мисс Этикет не назвала бы это дурными манерами.[6]

Застольную беседу начал я – я, всегда предпочитающий хранить молчание.

– Задачка. Сколько нужно учителей, чтобы вкрутить лампочку?

– И сколько же? – спросил Ноа.

Я ответил:

– Семь.

– Почему семь?

– А такого вопроса в задачке не было.

Все рассмеялись.

Ноа спросил:

– Где ты слышал эту шутку?

– Сам придумал, – признался я.

Я придумал её давно, на пике популярности анекдотов про вкручивание лампочки, но раньше никому не рассказывал. Мне было так приятно, что им она понравилась, что я решил рассказать им ещё одну, которую сочинил в тот день, когда Хэм Кнапп и Майкл Фролих напали на Джулиана и отняли портфель.

– Знаете, почему «к нам» пишется раздельно, а «Кнапп» – вместе?

– Не знаю, – сказал Джулиан с улыбкой. – И почему же?

– Потому что Кнапп – это не к нам.

– Спасибо, – тихо сказал Джулиан, и никто не спросил его, за что.

Когда чай был выпит, а пирожные съедены, Джулиан начал разворачивать подарки. Сначала – подарок от Ноа. Это оказался пузырёк чёрных-чёрных чернил, ручка, набор листов бумаги в линейку и двойную линейку и книга в мягком переплёте.

– Набор для каллиграфии, – объяснил Ноа. – Такие чернила называются индийскими. Я подумал, что это будет уместно.

Джулиан засмеялся:

– Да, несомненно. Давно хотел овладеть искусством каллиграфии.

(Опять это «несомненно»!)

– Могу научить, – сказал Ноа.

Джулиан послал ему свою самую ослепительную улыбку:

– Я был бы крайне признателен.

– Договорились, – ответил Ноа.

Надя сказала:

– И я всегда мечтала так писать. Можешь меня тоже научить?

– У тебя есть такая ручка? – спросил Ноа.

– Я куплю, – сказала Надя и посмотрела на меня. – Итан, похоже, ты останешься в гордом одиночестве, если не раздобудешь ручку для каллиграфии.

– Я напишу вам списки необходимого, – сказал Ноа. – Каллиграфически напишу. Следите за мной. Это будет ваш урок номер один. – Ноа стал набирать в ручку чернила. Это оказался очень долгий процесс. – Заправка ручки – это не подготовка к началу работы, это само начало работы. А дальше нужно научиться рисовать плюсик так, чтобы вертикальная и горизонтальная линии были одинаковой толщины. Это будет ваш урок номер два, когда купите всё нужное. – И он стал писать списки, а мы – следить.

Когда Джулиан начал разворачивать мой подарок, я сразу понял, что всё будет очень хорошо. Так и вышло.

– Пазл! – воскликнул он. – Обожаю пазлы. Давайте собирать!

Мы не стали относить в кухню чашки и блюдца – просто взяли и пересели за большой стол в глубине столовой. Когда мы вы́сыпали детальки на стол, Надя сказала:

– Мы прямо как в безумном чаепитии из «Алисы в Стране чудес» – не моем посуду, а пересаживаемся по кругу.