Бурный финиш

Я стоял в двух футах от угла бокса, где брусья соединялись чекой. Запястья у меня быстро оказались в занозах, и, повозившись пару минут и продвинувшись дюймов на шесть, я решил, что ничего у меня не выйдет. Казалось, брус еще теснее прилегает к боксу после всех моих дерганий, да и дергать веревку становилось все труднее и труднее. Расстроенно покачав головой, я решил призвать на помощь ноги и, согнув одну из них в колене, уперся подошвой в бокс. Одновременно с этим я стал давить на брус руками, разводя запястья в разные стороны. Сработало. Я продвинулся на дюйм. Я мрачно делал свое дело и в результате добавил еще три дюйма. Наконец мне удалось дотянуться пальцами до чеки. Я стал подталкивать ее снизу вверх, затем начал вытаскивать сверху, и через какое-то время металлические брусья распались, и я выдернул веревку.

Но теперь надо было все начинать сначала. Оставалась самая малость – освободить связанные руки.

Ярдман бросил мой пиджак на доски разобранного бокса. В кармане пиджака был острый перочинный нож. Я опустился на доски, уверяя себя, что это вовсе не потому, что у меня ослабли колени, а просто так легче дотянуться до пиджака. Нож был на месте. Я сразу нащупал знакомый длинный предмет. Я быстро открыл лезвие, крепко ухватил его и стал пилить невидимые путы между запястьями. Я уже успел растянуть веревку, что заметно ослабило ее крепость, и, прежде чем я успел посетовать, что дело идет медленно, веревка разорвалась и руки у меня оказались свободны. С трудом ворочая затекшими мускулами, я перевел руки из-за спины перед собой. Ярдман не проявил излишней жестокости и не связал их так туго, чтобы прекратилось кровообращение. Я пошевелил пальцами. Все в порядке.

Подхватив пиджак и бумажник, я начал тихо пробираться к кабине, нагибаясь, чтобы не стукнуться о полки, не споткнуться о тросы и вообще не шуметь, чтобы маляры не кинулись со всех ног в самолет.

Я прошел мимо отсека бортинженера и, не доходя до кабины пилотов, остановился. У левой стены лежал труп Майкла.

С трудом отведя от него глаза, я двинулся к выходу. Проходя мимо багажного отделения, за которым начиналась дверь, я увидел свою сумку и вспомнил, что в ней черный свитер. Он был бы куда уместней, чем пиджак, – у него высокий ворот, и он не так давил бы на обожженные места. Я быстро достал его, надел и переложил бумажник в брюки. Дверь была приоткрыта, но если я открою ее шире, свет из самолета выдаст меня – я еще не успею ступить на лестницу, а они уже четко увидят меня. Если они только не окажутся на правой стороне, закрашивая хвост. Что ж, думал я мрачно, если ближе всех ко мне окажется Билли, значит мне опять не повезло.

Ближе всех ко мне оказался человек, которого я ранее не видел, – Джузеппе. Он стоял на лесенке у правого крыла и закрашивал название авиакомпании на фюзеляже. Он был недалеко от меня и увидел, как я открываю дверь. Джузеппе увидел меня и крикнул остальным. Я закрыл дверь и стал спускаться по лесенке. Они стояли на лестницах, и я решил, что, может, успею.

Но Джузеппе оказался парень не промах. Кроме того, он был молод и проворен. Настоящий молодой боец-коммунист. Он не стал спускаться по лестнице, а пробежал по крылу и, ухватившись руками за его край, спрыгнул вниз с трехметровой высоты. Увидев на крыле его силуэт, четкий на звездном небе, я, спустившись, свернул налево и побежал. В отличие от моих врагов я не так привык к темноте и не разбирал, куда бегу. Джузеппе крикнул что-то по-итальянски, Ярдман ответил. Билли выстрелил совсем не в ту сторону.

Я бежал, выставив вперед руки и надеясь, что не врежусь во что-то слишком твердое. Главное, внушал я себе, не останавливаться. Меня было трудно различить в черном свитере, и я бесшумными прыжками несся по травяному полю. Если я далеко уйду от самолета, им меня не отыскать – ведь их всего пятеро, да и от Альфа толку мало. Не останавливаться и раствориться в темноте! А потом у меня в запасе ночь, чтобы найти оазис цивилизации и кого-то, кто говорил бы по-английски. Поле было поистине без конца и края. И бежать мне было больно. Но не все ли равно, внушал я себе, больно или нет, когда за тобой гонится Билли. Главное, не стонать, а то услышат, но с каждым очередным тяжким вздохом, разрывавшим мне ребра, это делалось все труднее.

В конце концов я остановился и упал на колени, жадно вдыхая воздух. Я слышал только шум ветра, видел только звезды наверху и кромешную тьму перед собой. Вскоре я поднялся и двинулся дальше. Лишь в кошмарных снах поля не имеют конца, в том числе и летные.

Не успел я подумать, что, кажется, все-таки спасся, как вдруг вспыхнули яркие белые огни: четыре спереди, подальше, четыре сзади, поближе, и между ними я. К горлу подкатил ком отчаяния. Я, оказывается, бежал по взлетно-посадочной полосе. Я круто повернул и поддал ходу, но Джузеппе ненамного от меня отстал. Я увидел его, только когда он выскочил чуть ли не спереди. Я резко свернул, но он подставил мне ногу, и я полетел в траву.