Бурный финиш

– Разумеется, мой мальчик, – сказал он. – Риск – слишком большая роскошь в нашем деле. Мне и так постоянно приходится рисковать. Это может плохо кончиться. В данном случае я оказался прав. Вы сами мне сказали, куда собираетесь, вот я и велел Билли проследовать за вами и удостовериться, что пара голубков будет нежно ворковать, и ничего более. Но вы вдруг вылетели из ресторана как ошпаренные и понеслись в какую-то булочную. Билли поехал за вами на машине Витторио и позвонил мне оттуда. – Ярдман развел руками. – Я велел ему убить вас обоих и обыскать под видом прохожего, решившего помочь. Он должен был сделать это, как только вы выйдете.

– Вы не хотели даже узнать, было ли что-то во флаконе, кроме таблеток?

– Риск, – повторил Ярдман. – Я же вам сказал: для нас это слишком большая роскошь. Кстати, а где записка Серла?

– Никакой записки не было.

– Ну конечно, она была, мой мальчик, – с упреком сказал мне Ярдман. – Когда Билли привез вас к самолету, вы проявили так мало удивления, не задавали никаких вопросов… У меня есть кое-какой опыт.

– Все в бумажнике, – пожал я плечами.

Он посмотрел на меня с одобрением и, перешагнув через Патрика, прошел в туалет, откуда вынес мой пиджак. Он выложил все содержимое карманов рядом с собой, на доски. Когда он извлек стодинаровую купюру и развернул ее, оттуда выпал клочок бумаги и пучок сена.

– Поразительная беспечность, – сказал он, вертя купюру в руках. – Билли плохо спрятал деньги.

– Значит, в самолете было много денег?

– Колеса надо смазывать, – отозвался Ярдман, – а югославам глупо платить фунтами. Все агенты требуют, чтобы им платили такой валютой, которую они могли бы тратить, не вызывая подозрений. Разумно. Я и сам так делаю.

Он повертел в руках клочок бумаги, потом стал разглядывать его на свет. Несколько секунд спустя он положил его обратно и поглядел на Рауса-Уилера.

– Людей, – ровно произнес он. – Когда это прочитаешь, мой мальчик, многое становится ясно. – Это было утверждение, не вопрос.

«Габриэлла, – молил я про себя, – выживи и все расскажи». Я закрыл глаза, пытаясь представить, какой она была тогда, на последнем обеде. Веселая, дивная, прелестная. Габриэлла, любовь моя…

– Мой мальчик, – заговорил Ярдман своим сухим безучастным голосом, – с вами все в порядке?

Я открыл глаза и прогнал Габриэллу подальше от дьявольской интуиции этого человека.

– Нет, конечно, – сказал я.

– Вы мне нравитесь, мой мальчик. – Ярдман искренне рассмеялся. – Мне будет вас очень не хватать в агентстве.

– Не хватать? – удивился я. – Вы возвращаетесь?

– Ну конечно. – Он был тоже явно удивлен, потом удивление сменилось улыбкой скелета. – А как же иначе? Моя транспортная система… кое-чем весьма ценится, и в ней есть постоянная нужда… Да, я возвращаюсь, только самолет с мистером Раусом-Уилером полетит дальше.

– А лошади?

– И они с ним, – кивнул Ярдман. – У них хорошая родословная. Мы были готовы их убить, но нам сказали, что их примут живыми, – учитывая их будущее потомство. Так что, мой мальчик, мы возвращаемся по железной дороге, одна партия с Джузеппе, другая с Витторио.

– Обратно в Милан?

– Именно. А наутро мы узнаем трагические новости. Самолет, на который мы случайно опоздали, потерпел крушение над Средиземным морем. И все, в том числе и вы, погибли.

– Но есть же радары…

– Мой мальчик, мы профессионалы.

– Хорошо смазанные колеса?

– Вы все так быстро схватываете. Как жаль, что я не могу соблазнить вас перспективой присоединиться к нам.

– Почему бы и нет? – подал голос Раус-Уилер.

Ярдман ответил с несколько преувеличенной терпеливостью:

– А что я, по-вашему, могу ему предложить?

– Его жизнь, – торжественно сказал Раус-Уилер. Ярдман даже не удостоил его объяснением, почему это невозможно. Похоже, Министерство финансов в лице Рауса-Уилера немногое потеряло.

Из другого конца самолета послышался голос Билли:

– Мистер Ярдман, может, вы и мистер Раус-Уилер мне поможете? А то этот самолет весь изрисован разными надписями. Нам его надо прямо-таки заново красить.

– Хорошо, – сказал Ярдман, вставая.

Раус-Уилер был не расположен махать кистью.

– Я, вообще-то, не совсем готов… – начал было он.

– Вы хотите опоздать? – перебил его Ярдман.

Он отошел в сторону, пропуская Рауса-Уилера, у которого заметно поубавилось спеси. Они прошли по проходу и спустились по лестнице у кабины пилотов.

Отчаяние может сдвинуть горы. Я даже не надеялся, что у меня выдастся несколько минут наедине с самим собой, чтобы проверить это на практике, но я уже думал, как можно, применив силу, освободиться от привязи. Ярдман с трудом просунул веревку между железным скрепляющим брусом и доской бокса. Ему пришлось проталкивать веревку лезвием перочинного ножа. Она бы вообще не пролезла, если бы доска не оказалась с изъяном и брус не был чуть погнут. Большинство брусьев шло вровень с досками, без зазора.