Бурный финиш

Билли отвинтил глушитель с револьвера и спрятал его в карман. Он аккуратно расстегнул пуговицы на моей рубашке, отогнул воротник и запихал полы в брюки сзади на пояснице. Мне было холодно и неловко. Лицо Патрика, и без того бледное, побелело еще сильнее.

Билли ухватился за повязку и одним движением отодрал ее.

– Эй, разве это называется промахнулся? – крикнул он Ярдману.

Ответ Ярдмана утонул в гуле моторов.

– Знаешь, что я тебе скажу? – осведомился Билли, вплотную приблизив ко мне свое гадкое ухмыляющееся лицо. – Я получаю от этого удовольствие.

Я промолчал. Он уже прижал револьвер к моему боку, к ребру, точно над первой ссадиной. Затем толкнул меня так, что я оказался лицом к стене из брикетов сена.

– Не шевелись, – распорядился Билли, отвел револьвер назад дюйма на четыре так, что дуло по-прежнему касалось моего бока, и нажал спуск.

На таком близком расстоянии без глушителя выстрел грянул, словно раскат грома. Пуля, поцарапав кожу над моим ребром, вонзилась в стену из сена. Пламя из ствола опалило кожу. В боксе за моей спиной забеспокоились кобылы. Неплохое будет осложнение, размышлял я, если они вдруг решат ожеребиться. Патрик вскочил на ноги и закричал что-то Билли – что именно, я не мог расслышать, а Билли отвечал ему:

– Только ты можешь прекратить это, дружище.

– Патрик, – крикнул я, – лети в Милан.

– Ну хватит, – буркнул Билли, снова приставляя револьвер к моему боку. – Заткнись.

Ярдман не мог допустить моей смерти, пока Патрик не отвезет их, куда они хотят. Лично я тоже не собирался пока умирать. Я понимал, что если я шелохнусь, то мне настанет конец. Поэтому затих. Билли нажал на спуск второй раз.

Вспышка, грохот выстрела. Ожог. Как и тогда.

Я не мог толком оглядеть себя – угол обзора был очень неудобным. Но я заметил теперь на боку три красные борозды, они горели. Две верхние начали кровоточить.

Патрик вдруг грузно осел в кресле, словно ему отказали ноги, и закрыл лицо руками. Ярдман что-то втолковывал ему, похоже, убеждая спасти меня от верной погибели. Билли не собирался долго ждать. Он выстрелил в третий раз.

Умышленно или нет, но на сей раз он взял глубже. Меня бросило вперед, прижало к боксу. Ноги подкосились. Кобылы ржали и топтались в боксе, но в целом отнеслись ко всему происходящему куда спокойнее, чем я ожидал. Жаль.

На этот раз я закрыл глаза. Когда я их снова открыл, Патрик был уже шагах в двух от меня, на разобранном боксе. Он смотрел на отметины, сделанные выстрелами Билли, и в глазах его был ужас. Он слишком мягок, думал я. Единственное наше спасение в том, что он еще может повернуть назад в Милан. До Милана лететь не больше получаса. Еще полчаса этого кошмара… Я судорожно сглотнул и обвел языком пересохшие губы.

– Если ты полетишь, куда они велят, нас всех убьют, – сказал я Патрику.

Он не поверил. Он просто не мог в это поверить. Он стал слушать Ярдмана.

– Глупости, мой мальчик. Никого мы не убьем. Вы нас доставите, куда мы просим, мы выйдем, и вы сможете лететь куда хотите, совершенно свободно.

– Патрик! – сказал я с отчаянием в голосе. – Возвращайся в Милан.

Билли приставил револьвер к моему боку.

– Сколько ты сможешь простоять спокойно? – спросил он с интересом в голосе.

Я хотел сказать: «Они убили Габриэллу», но Билли был начеку. Я успел произнести первые два слова, и он нажал на спуск. Все потонуло в грохоте. Я судорожно вдыхал воздух широко раскрытым ртом.

Когда я наконец открыл глаза, Патрик и Ярдман куда-то исчезли. Некоторое время я еще надеялся, что мы повернем, но Билли подул на ствол револьвера и рассмеялся, а когда самолет стал поворачивать, то это был поворот влево, а не на сто восемьдесят градусов. Когда он снова полетел прямо, я поглядел в окно справа, откуда светило позднее дневное солнце, и вовсе не удивился. Мы летели на восток.

У Билли карман был набит патронами. Он сидел на частях бокса и снова заряжал револьвер. Пустые гильзы лежали рядом, слегка покачиваясь. Когда барабан был опять наполнен, он защелкнул его, перевел взгляд на меня, и в глазах его в который раз загорелась злоба.

– Вонючий граф! – фыркнул он.

Все одно и то же, устало думал я. Старая пластинка. Внезапно он вскочил на ноги и заговорил, распираемый дикой яростью:

– Я тебя сделаю.

– Что?

– Ты попросишь…

– Чего просить?

– Что-нибудь. Не важно чего. Но ты у меня попросишь…

Я промолчал.

– Проси, гад! – свирепо процедил Билли.

Я уставился мимо него, словно он и не существовал. Поединки, подумал я, бывают не только боксерские.

– Ну ладно, – буркнул он. – Ты меня все равно попросишь. Никуда не денешься.

У меня не было сил сказать, что он этого не дождется.

На его лице снова появилась насмешливая ухмылка, может лишенная былой самоуверенности, но от этого не менее зловещая. Он коротко кивнул и двинулся по проходу к носу самолета, где, я надеялся, он и останется.