Букелларий

Зима прошла спокойно. Я завел большую свору гончих, с помощью которых травил оленей, кабанов, волков, медведей… Пока что зверья в германских лесах больше, чем людей на данной территории. Собаки были, скорее всего, потомками кельтских гончих. У них такая же песочная или светло-коричневая масть, вытянутая морда и обвислые уши, разве что стали мельче — чуть выше полуметра и весом около двадцать килограмм, и преследуют зверя, редко лая и очень вязко, редко кто уходит.

Днем перед рождественской ночью, которую христиане пока не отмечают, провел по просьбе епископа Адальберта рейд по деревням, потому что язычники празднуют зимнее солнцестояние, разжигают большие костры, приготовленные заранее. Мои воины разметывали приготовленные кострища, а тех, кто пытался помешать им, убивали. Так новая человеколюбивая религия прокладывала себе путь к сердцам людей.

В конце зимы моя жена и наложницы, будто сговорившись, нарожали сыновей. От жены Арды получил имя Карл в честь своего деда, а остальных я назвал в честь последних франкских королей — Дагобертом, Хильпериком и Теодорихом — в надежде, что как корабль назовешь, так он и поплывет. Надеюсь, они станут основателями немецких и французских дворянских родов. Я придумал им прекрасную по нынешним временам родословную, будто являются потомками Эдекона через его старшего сына Одоакра, свергнувшего последнего римского императора.

Узнав о смерти Мунузы, я договорился с купцом-иудеем, который возил через мое графство товары с Пиренейского полуострова в земли баваров и саксов, чтобы разузнал о судьбе Лампагии. Весной он привез известие, что вдова-красавица была отправлена Абд-ар-Раханом аль Гафики, вали аль-Андалуса, в Дамаск в подарок халифу Хишаму ибн Абд аль-Малику. Заодно сообщил и вторую, еще более неприятную, новость, что мавры двумя колоннами двинулись на север: одна через Септиманию и восточные районы Аквитании в Бургундию, а вторая пересекла Пиренеи по Ронсевальскому перевалу, ограбила Васконь и направилась к Бордо. Основу армии составляли конные арабы, призванные вали аль-Андалуса для ведения священной войны с неверными, а не берберы и всякий пеший сброд. Карл Мартелл знал об этом от своих осведомителей и разведчиков, потому что отменил намечавшийся поход к Дунаю, где собирался погонять германцев-язычников, и прислал ко мне гонца с сообщением о перемене планов и указанием быть готовым в любой момент быстро прибыть в указанное место, пока не ясно какое, скорее всего, на север Бургундии.

Остаток весны и лето прошли в ожидании нового приказа. Все это время до нас доходили новости одна хуже другой. Армия Эда Большого была разбита под Бордо, а город захвачен из-за предательства моего старого знакомого епископа Григория, который открыл маврам городские ворота, пожертвовав гарнизоном и жителями ради неприкосновенности своей и других священнослужителей и под обещание не грабить церкви. Обещание мавры, конечно, не выполнили, выгребли все ценное, не тронув только дом епископа, но почти все служители культа уцелели. Дальше армия вторжения разделилась на отряды, большие и маленькие, и принялась грабить беззащитную теперь Аквитанию, медленно смещаясь на север. Эд Большой сперва заперся с остатками армии в Тулузе. Поняв, что тратить время на осаду его столицы враги пока не собираются, отправился к Карлу Мартеллу просить помощь. Как догадываюсь, платой будет, скорее всего, признание себя вассалом франкских королей, понижением статуса с независимого правителя до герцога, и уступка каких-нибудь северных и/или западных территорий. В конце лета ко мне прискакал гонец с приказом срочно прибыть со своим отрядом в Париж и предупреждением, что по пути могу встретить отряды мавров.

52

Эту долину неподалеку от Пуатье, в месте впадения реки Клен во Вьенну, левый приток Луары, выбрал я. Две реки с высокими берегами, густо поросшими деревьями, образовывали почти прямой угол и прикрывали нашу армию с флангов и тыла. За нашей спиной был брод, сравнительно глубокий, по которому переправлялись через Вьенну путники, следующие из Пуатье в Тур. По обе стороны от дороги были островки деревьев и кустов. Когда-то здесь был луг, который забросили, и он постепенно зарос. Там, от берега одной реки до берега другой, стояла наша пехота, построенные в фалангу глубиной в шестнадцать шеренг. В первых находились ветераны в хороших доспехах и с длинными толстыми пиками, изготовленными по моему совету. Здесь были не только франки, но и саксы, фризы, баварцы, алеманны — все, кто пришел по созыву ополчения или зову сердца. Позади фаланги и чуть выше по склону расположились лучники. У пехоты был строжайший приказ держать оборону и ни в коем случае не преследовать противника, если будет отступать. Именно так, притворным отступлением, мавры расстроили ряды армии Эда Большого во время сражения под Бордо и разгромили ее.