Букелларий

Направил Буцефала на ближнюю вражескую группу. Заметив меня, передний воин закрылся щитом, на коричневом поле которого были нарисованы белые зигзаги, а умбон, находившийся на линии, соединяющей вершины средних двух углов, был небольшой, плоский и черный. Я направил острие копья немного выше умбона, в то место, за которым должна быть голова. Мой конь сильно разогнаться не успел, дистанция была коротковата, но и этой скорости, помноженной на его и мою массу, хватило, чтобы копье пробило щит и стоявшего за ним араба, протащило их дальше, сбив с ног еще пару человек. Я перекинул застрявшее копье влево, за свой щит, чтобы упало на дорогу, и выхватил саблю. Ближний араб как раз пытался ткнуть меня своим мечом, похожим на спату, разве что немного короче, но при этом длиннее полуспаты. Я почему думал, что они вооружены саблями. Нет, в этом бою моя была единственной. Разрубив голову в бледно-красной чалме, я кольнул острием в смуглое лицо следующего. Это был юноша лет пятнадцати, не старше. Над верхней губой был жиденький черный пушок. Острие сабли вошло в нижнюю часть тонкого длинного носа, напоминающего румпель. Остальных из этой группы добили прискакавшие со мной всадники.

Мы поспешили к следующей, которую уже атаковали наши пехотинцы, выскочившие из кустов. Один из них довольно ловко орудовал топором на длинной рукоятке, раскалывая щиты и разваливая головы напополам. Я успел завалить еще двух арабов. Остальных добили мои соратники.

Дальше был сбор трофеев, оказание медицинской помощи двум раненым, похороны одного убитого и перетаскивание в гущу леса вражеских трупов. Пропавший без вести отряд понижает моральный дух соратников сильнее, чем просто перебитый: если погибли, то непонятно, как, а неизвестность страшнее любой жестокой реальности; если живы, то попали в плен, непонятно, к кому, потому что пленных принято обменивать, или дезертировали, непонятно, почему.

16

В нынешней Римской империи налоги дерут со всего, в том числе и с трофеев, причем сочли их импортными товарами и взяли десять процентов, а не восемь, как с местных. Наверное, потому, что верблюды здесь не водятся. Зато покупатель на них сразу нашелся. Это был египтянин, закупивший льняные ткани во Фракии и собиравшийся отвезти их к себе на родину, которая сейчас является частью арабского халифата, называемого Дамасским по столице или Омейядским по правящей династии. Встречаться с армией своей страны египтянин не пожелал, застрял в Адрианополе. Купца заставили купить животных не напрямую у нас, а у барышника, который специально для этого приобрел их, хотя раньше занимался только лошадьми, ослами и мулами, и тоже отстегнул десять процентов. В империи каждый оптовый торговец специализировался только на одной группе товаров, а розничные могли покупать только у него, и всё это под присмотром налогового инспектора, который в мою предыдущую эпоху назывался скринарием, а сейчас — логофетом геникона. Есть еще логофеты, занимавшиеся армией, почтой, частным имуществом императора, стадами…

По моим меркам добыча была мизерная, но для жителей Адрианополя оказалась очень привлекательной. Не отпугнули их даже наши потери. Трофеи без ран и трупов не бывают. В итоге в следующий поход отправились сто шестьдесят восемь человек, две трети которых были пешими. Зато почти половина новичков была лучниками и пращниками, потому что я потребовал в первую очередь брать стрелков.

Второй поход начался неудачно. Мы неделю просидели в засаде севернее Константинополя, но так и не дождались арабов. То ли они уже выбрали всё ценное в этом направлении, то ли кто-то, кроме нас, уничтожал их, поэтому решили не рисковать. Обычно на осады городов слетается много падальщиков с разных мест, которые, пользуясь неразберихой, убивают и грабят всех подряд. Ходили слухи, что возле столицы империи рыскает много отрядов болгар, которых позвал на помощь император Лев Третий. Я был склонен верить этим слухам потому, что съездил на разведку и обнаружил, что вражеская армия, точнее, пленники под ее руководством, вырыла второй ров и насыпала вал, защищавшие со стороны суши. Если бы на них не нападали серьезные силы, вряд ли бы стали так напрягаться. В итоге арабы оказались в защищенном лагере: с двух сторон были рвы и валы, с третьей — Мраморное море, с четвертой — бухта Золотой Рог. От северной стороны бухты и по кривой дуге до пролива Босфор шел еще один ров с валом, прикрывавший участок суши, на котором расположилась часть арабской армии и ее боевой флот, контролирующий пролив. Продовольствие и подкрепления подвозили засевшим в лагере по Мраморному морю.