Брокен-Харбор

— Днями напролет он только и делал, что смотрел в мониторы. Он купил этот капкан — не просто мышеловку, а огромную ужасную штуку с зубьями — и поставил на чердаке. Да вы, наверное, видели. Пэт делал вид, будто это какая-то великая тайна: «Не волнуйся, детка, меньше знаешь — крепче спишь», а сам был в восторге от этого капкана, словно это новенький «порш» или волшебная палочка, которая раз и навсегда решит все наши проблемы. Он бы следил за капканом круглые сутки, если бы мог. С детьми он уже не играл, с ним даже Джека нельзя было оставить, чтобы отвезти Эмму в школу, — когда я возвращалась, Джек красил пол на кухне томатным соусом, а Пэт сидел в трех футах от него и пялился в мониторы раскрыв рот. Я заставляла его выключать их, когда рядом дети, и чаще всего он так и делал, но в результате, стоило детям лечь спать, как он опять усаживался перед этими штуками и уже не отлипал от них весь вечер. Пару раз я пыталась устроить романтический ужин со свечами, цветами и столовым серебром, наряжалась красиво — как на свидание, понимаете? — но он просто расставлял мониторы перед своей тарелкой и не отрывался от них, пока мы ели. Он говорил, что это важно, что животное входит в раж, почуяв еду, и поэтому он должен быть наготове. Я-то думала, что мы для него тоже важны, но, видимо, ошибалась.

Я вспомнил отчаянные сообщения Пэта на форуме: «Она не понимает, она не врубается…»

— Вы пытались рассказать Пэту о ваших переживаниях?

Дженни всплеснула руками, да так, что закачалась трубка капельницы, ведущая к огромному лиловому синяку.

— Как? Он буквально отказывался разговаривать — боялся упустить что-то на этих долбаных мониторах. Когда я пыталась ему что-то сказать, даже если просто просила снять что-то с полки, он на меня шикал. Раньше он никогда так не делал. Устроить разборки я не решалась — вдруг бы он наорал на меня или еще больше отдалился. И я не понимала, почему не могу ни на что решиться — то ли мысли совсем спутались от стресса, то ли правильного ответа вообще не было…

— Понимаю, — успокаивающе сказал я. — Я не имел в виду…

Дженни не остановилась.

— И в любом случае мы друг друга уже практически не видели. Пэт говорил, что тварь «более активна» по ночам, поэтому засиживался допоздна, а потом по полдня спал. Раньше мы всегда ложились вместе, но дети встают рано, так что я не могла его дожидаться. Он хотел, чтобы мы следили вдвоем: «Давай, я точно знаю, что сегодня ночью мы его увидим, я это чувствую». У него вечно появлялись новые идеи, которые непременно помогут поймать зверя, — например, надо положить другую приманку или накрыть дыру и камеру чем-то вроде шатра, чтобы животное чувствовало себя в безопасности. И Пэт все твердил: «Дженни, пожалуйста, умоляю тебя — мы глянем на него всего разок, и ты сразу станешь счастливее, перестанешь за меня беспокоиться. Знаю, ты мне не веришь, но посиди со мной сегодня ночью и увидишь…»

— И вы с ним сидели? — Я говорил вполголоса в надежде, что Дженни поймет намек, но ее голос звучал все громче и громче.

— Я пыталась! Я не могла даже смотреть на эти дыры, но мне казалось — если Пэт прав, то я должна его поддержать, а если нет, то почему бы в этом не убедиться, понимаете? Вдобавок так у нас появился бы хоть какой-то совместный досуг, пусть и не романтический ужин. Но в результате я настолько не высыпалась, что пару раз чуть не уснула за рулем, я просто была не в силах больше с ним сидеть. Я уходила спать заполночь, а Пэт поднимался в спальню, только когда у него уже глаза сами закрывались — сначала часа в два, потом в три, четыре, пять. А иногда по утрам я находила его спящим на диване перед мониторами, расставленными на кофейном столике, или на стуле за компьютером — всю ночь он читал в интернете про животных.

— Если Пэт прав… Значит, на том этапе вы уже сомневались насчет животного.

Дженни набрала воздуху, и на секунду мне показалось, что она снова на меня набросится, однако она обмякла и откинулась на подушки.

— Нет, — ответила она тихо. — Я уже знала, что на чердаке никого нет. Если там кто-то был, почему я ничего не слышала? По всему дому камеры, так почему же мы ни разу ничего не увидели? Я пыталась убедить себя, что, возможно, животное все-таки существует, но в глубине души знала, что его нет. Однако к тому времени было слишком поздно. Дом изуродован, мы с Пэтом почти не общаемся. Я не могла вспомнить, когда мы в последний раз по-настоящему целовались. Дети все время на взводе, хоть и не понимают почему.

Она замотала головой по подушке.

— Я знала, что должна что-то предпринять, остановить все это — я же не тупая и не сумасшедшая. К тому моменту я все понимала, но не знала, что делать, — на такие темы книжек с советами не пишут, и форумов таких в интернете тоже нет. Брачные консультанты такие случаи не разбирают.

— Вы не думали о том, чтобы с кем-нибудь поговорить?

Во взгляде Дженни снова блеснула сталь.

— Нет. Ни за что. Вы шутите?