Бои местного значения

Стоявший рядом со мною старшина роты протянул мне трубку Леонида:

— Возьмите. Помните, он просил передать ее вам, если с ним что-нибудь случится.

Я молча взял трубку. Тот разговор, о котором мне напомнил старшина, произошел не так уж давно. Тогда я приходил проведать Леонида на его НП. Он сидел в темноте на бруствере окопа, под носом у немцев, и набивал трубку табаком из трофейных сигарет. Потом с удовольствием пыхтел табачным дымом, как бывалый моряк. Он даже чем-то напоминал мне моряка. Ходил вразвалку, с расстегнутым воротником, за что получал замечания от начальства, а в последнее время не выпускал изо рта трубку. Я взял тогда у него из рук трубку и спросил:

— Где нашел?

— Нравится?

— Ничего. Мундштук прямой, то, что надо…

— Старшина, не забудь передать ему трубку, когда меня снимешь со всех видов довольствия, — сказал он.

Старшина в шутку обещал тогда выполнить его завещание.

Впереди, за линией фронта, был дом Леонида. Там жили его отец и мать. Он не дошел до них, хотя оставалось совсем немного. Леонид с нетерпением ждал встречи со своими стариками. Не думал он погибать. В голове у него толпилось много планов на будущее. Где-то в Свердловске жила его невеста, студентка, с которой он вместе учился в институте. В письмах она передавала и мне приветы. Теперь я должен ей написать. Еще несколько дней, пока будет идти письмо, он будет для нее жив. Получив известие, трудно ей будет представить мертвого Леонида. Я даже рядом с ним не мог в это поверить.

27

«На днях войска Первого Белорусского фронта перешли в наступление против немецко-фашистских войск, расположенных в районе Рогачев, — сообщило Совинформбюро в конце февраля 1944 года. — Успешно форсировав Днепр, наши войска прорвали сильно укрепленную оборону противника на фронте 50 километров… Одна за другой части переправлялись через Днепр».

Переправлялся и наш батальон. По длинной узкой переправе на противоположный берег бесконечной вереницей тянулись войска. Подступы к переправе были забиты танками, артиллерией, автомашинами, лошадьми, и между ними пробивалась пехота. У въезда на переправу командир танкистов на повышенных тонах требовал у какого-то подполковника уступить очередь и дать возможность переправиться его части, Подполковник уступил. Танки сразу же загородили всем дорогу, оттеснили минометную и пулеметную роту нашего батальона от переправы. Так мы остались отрезанными от полка, уже перешедшего на другой берег. Пришлось ждать нашей очереди. Мы забрались с капитаном Новиковым повыше и оттуда пытались разобраться, где наш полк, ждут нас или же пошли не задерживаясь. Нам хорошо была видна панорама переправы, дорога и лес над Днепром. Скованная льдом река казалась в этом месте не особенно широкой. Но перед нами был Днепр! Мы стояли на его крутом берегу, и у нас захватывало дыхание.

— Чуден Днепр при тихой погоде… — сказал задумчиво Новиков.

— Да, — поддержал я его, — чуден… Простые слова, но сказать их мог не каждый!

— А у Куинджи «Ночь на Днепре»… Как у Гоголя!

Мы переглянулись и вздохнули разом.

Танковая колонна продвигалась медленно. Под тяжестью танков переправа глубоко оседала в воду. Новиков высказывал озабоченность, как бы они не разворотили переправу. Выбравшись на противоположный берег, танки быстро уходили по дороге к лесу.

— Долго нам здесь придется постоять. Погода хорошая, небо чистое, могут налететь, — рассуждал Новиков. — Налетят — будет каша.

Не успел он проговорить, как послышался гул самолетов.

— Кажется, летят, — прислушался я к доносившимся завываниям моторов. Он тоже прислушался, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Самолетов еще не было видно, а Новиков сказал:

— Накликал я на нашу голову…

Посоветовавшись, мы решили отвести роты подальше от переправы. Еще было время, пока не началась бомбежка.

Самолеты прошли на большой высоте над нашими головами. Ударили зенитки, охранявшие переправу. В морозном небе появились первые белые облачка разрывов. Они ложились в стороне от самолетов. Потом стали подтягиваться ближе. Моторы бомбардировщиков тяжело и прерывисто завывали под тяжестью бомбовой нагрузки. Сброшенные при первом заходе бомбы никакого вреда переправе не причинили. Танки продолжали переправляться, а все остальные ждали. Самолеты снова заходили на переправу, но теперь уже вдоль реки, а не с берега, как в первый раз. Зенитная батарея усилила огонь. Некоторые разрывы были совсем близко от цели, но строй самолетов не нарушался. Бомбы рвались в воде, поднимая в воздух черные фонтаны грязи и воды со льдом. Вокруг переправы все клокотало от разрывов, справа и слева появились широкие черные разводья.