Бои местного значения

Нередко эта пустая деревня подвергалась обстрелу, но наша хата, как в заколдованном кругу, оставалась всегда целой и невредимой. На соседних участках вспыхивали жестокие бои, а у нас было сносно. В окопах солдаты сходились на том, что немец готовится нас обойти, а здесь в лоб не решается идти потому, что мешает речка с крутыми берегами.

В роте тяжело переживали сообщения о продвижении немцев на Дону, к Волге. Сводки Совинформбюро встречали молчаливо, ненависть к оккупантам достигла предела. Подолгу и также молчаливо курили бойцы крепкую махорку.

— Пришел приказ, — в один из этих дней сказал мне командир роты. — Пойдем со мною. Услышишь такой приказ, какого еще не было и больше никогда не будет. Вспоминают знаменитый петровский приказ перед полтавским сражением, но и этот за всю войну — особенный и навсегда останется в истории! Исторический приказ!

Я верил и не верил командиру роты. А он шел и повторял про себя:

— Какой приказ, какой приказ! Давно был нужен. Вот это приказ… Всем приказам приказ.

В землянке и прилегающей траншее собрался первый взвод. День выдался мягкий, солнечный. Не хотелось заходить в землянку. В узкой траншее бойцы с винтовками плотно стеснились вокруг командира роты.

— «Приказ наркома обороны номер 227», — читал вполголоса старший лейтенант. Временами перестрелка заглушала его слова, и он повторял прочитанное, а при паузах всматривался в лица бойцов, таких разных по возрасту, по своим довоенным занятиям, по своему характеру. Но, слушая слова грозного приказа, для каждого из них одинаково звучало его требование:

«Пора кончать отступление. Ни шагу назад! Таким должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляясь за каждый клочок советской земли, и отстаивать его до последней возможности».

— Какие есть вопросы ко мне? — спросил командир роты притихший взвод.

Мы все молчали, пораженные прямотой и суровостью приказа.

— Все ли ясно? — опять спросил старший лейтенант.

— Ясно, ясно, — послышалось с разных сторон.

— Кто хочет сказать?

— А чего говорить? Ясно, что надо стоять насмерть! Хватит нам отступать. Как сказано в приказе: «Ни шагу назад!» Яснее не скажешь, — говорил старший сержант, помкомвзвода. Он заверил командира роты, что взвод не подведет и приказ наркома выполнит.

Командир роты добавил, что надо бить врага наверняка и уничтожать его на каждом шагу, понять всю опасность, которая нависла над страной.

Он встал, сделал паузу и закончил свою краткую речь словами:

— Я доложу командованию, что мы выполним приказ Родины: «Ни шагу назад!»

В ответ взвод не совсем дружно и громко, но искренне вслед за командиром взвода заверил:

— Клянемся!

Старший лейтенант пожал руку командиру взвода и со своим связным пошел по траншее во второй взвод. Мы остались вдвоем с командиром взвода, с которым у меня еще раньше установились дружеские отношения. Он был лишь года на два старше меня. Мы стояли с ним у входа в землянку. Он срывал с нависших кустов спелую малину и бросал в рот.

— Не жизнь, а малина, — сказал взводный. — Пойдем ко мне, я тебя угощу малиной. Целое ведро насобирали!

Мы уселись у ведра в землянке, где только что слушали приказ.

— Больше отступать не будем, — уверенно сказал командир взвода и посмотрел мне в глаза. — А это значит: стоять насмерть и истреблять всех арийцев на нашей земле, хотя они и сверхчеловеки.

Я хотел ответить (приказ очень взволновал нас), но тут на пороге землянки появился связной командира роты и объявил, что меня вызывают в штаб полка, просил подождать старшего лейтенанта в «штабной хижине». Так связной именовал хату, в которой размещался командир роты.

— Не знаешь, кому я там понадобился? — спросил я у связного.

— Как говорит наш старшина, «знаю все в масштабе роты». А старшина наш — гений в масштабе роты, — подмигнул связной. — Мне тоже выше не положено и не дано, как говорится! Вот когда буду адъютантом у командира полка, тогда…

Распрощавшись с командиром взвода, я направился сначала в «штабную хижину». Ротный писарь подтвердил, что был звонок к ним из штаба полка. Я ломал себе голову по поводу необычного звонка и ничего не мог придумать, что же он мог для меня значить. Собрал уже свой вещмешок, инструмент и поджидал командира роты.

— Собрался? Поедешь на учебу, — объявил мне командир роты. — Звонил мне полковой писарь Рыбальченко и просил отправить тебя побыстрее. Приказ командира полка. Тут уж надо выполнять, хотя я и хотел бы еще месячишко придержать тебя.

Старший лейтенант развязал свой вещмешок и достал оттуда хлопчатобумажный белый свитер.

— Возьми. На память.

Я удивился и не знал, что ему сказать. Никак не ожидал такого доброжелательства. У меня даже слезы навернулись на глаза.