Читаем Богач, бедняк полностью

Справившись с рвотой, Билли аккуратно закрыл пакет и пошел в туалет, чтобы его выбросить и прополоскать рот. Он вытер пот с лица и был еще бледен, когда вернулся. Но держался спокойно, а сев рядом с Гретхен, с горечью произнес:

– Черт побери, какой я еще маленький.

Вилли Эббот стоял в небольшой толпе встречающих рейс из Лос-Анджелеса. Он был в темных очках, хотя день выдался пасмурный и влажный. Едва увидев Вилли, Гретхен догадалась, что всю ночь накануне он пил и темные очки предназначались для того, чтобы скрыть от нее и от сына красные, воспаленные глаза. «Хоть бы раз удержался, – подумала она, – хоть бы один вечер не пил перед приездом сына, которого не видел несколько месяцев». Но она подавила в себе раздражение. Дружеские мирные отношения между разведенными родителями в присутствии отпрыска – вынужденное лицемерие неудавшейся любви.

Заметив отца, Билли бросился к нему, обнял и поцеловал. Гретхен нарочно шла медленно, чтобы не мешать им. Сразу было видно, что это – отец с сыном, хотя Билли был выше отца и привлекательнее. Гретхен снова почувствовала давнее раздражение от того, что ее генетический вклад никак не проявился в сыне.

Обласканный сыном Вилли широко улыбался. Он стоял, обхватив Билли за плечи.

– Привет, дорогая, – поздоровался он с подошедшей Гретхен и поцеловал ее в щеку.

Два поцелуя в один день на разных сторонах континента – при отъезде и при приезде. Во время развода Вилли вел себя во всех отношениях прекрасно, и она не могла сейчас не позволить ему называть ее «дорогая» или лишить права на жалкий поцелуй. Она не сказала ни слова о его темных очках и сделала вид, что не чувствует запаха перегара. Одет он был аккуратно и строго, как и полагалось отцу, собирающемуся представить своего сына директору хорошей школы в Новой Англии. Накануне, когда они поедут в школу, она сумеет как-нибудь удержать его от выпивки.

Она сидела одна в маленькой гостиной номера люкс. За окном светились огни вечернего Нью-Йорка, и с улицы доносился знакомый будоражащий шум большого города. Она наивно полагала, что сын переночует в отеле вместе с ней, но еще по дороге из аэропорта Вилли сказал ему:

– Надеюсь, ты согласишься лечь на диване? У меня только одна комната, но там есть диван. Правда, пара пружин лопнула, но, думаю, в твоем возрасте это не помешает выспаться. Так как? Согласен?

– Конечно! – отозвался Билли. В его тоне не было и намека на фальшь. Он даже не обернулся, даже не посмотрел на мать. А впрочем, что она могла бы сказать?

Вилли спросил, где она остановится, и когда она сказала: «В “Алгонквине”», – он иронически приподнял бровь.

– Колин любит этот отель, – в свое оправдание пояснила она. – Он находится поблизости от театров, и Колин сберегает время, добираясь пешком на репетиции и к себе в контору.

Остановив машину перед «Алгонквином», чтобы выпустить Гретхен, Вилли, не глядя ни на нее, ни на Билли, заметил:

– Как-то раз я поил в этом отеле одну девушку шампанским.

– Позвони мне, пожалуйста, утром, – сказала Гретхен. – Как проснешься. Мы должны приехать в школу до обеда.

Она вышла из машины, и швейцар взял ее чемоданы, – Билли сидел на переднем сиденье с другой стороны, поэтому она не могла поцеловать сына и лишь помахала рукой, отправляя его обедать с отцом и спать на диване с лопнувшими пружинами в единственной комнате.

В отеле ей вручили записку от Рудольфа. Накануне она телеграфировала ему о своем приезде и предложила поужинать с ней. Брат сообщал, что сегодня очень занят и позвонит ей завтра утром.

У себя в номере она распаковала вещи, приняла ванну и начала думать, что ей надеть. В конце концов просто накинула халат – она понятия не имела, как убить этот вечер. Все, кого она знала в Нью-Йорке, были либо друзьями Вилли, либо ее бывшими любовниками, либо случайными людьми, с которыми ее мимоходом познакомил Колин три года назад, когда она приезжала на премьеру его потерпевшего фиаско спектакля. Разумеется, никому из них она звонить не собиралась. Ей отчаянно хотелось выпить, но о том, чтобы спуститься в бар, сидеть там одной и пить, не могло быть и речи. «Этот паршивец Рудольф, – думала она, глядя из окна вниз, на Сорок четвертую улицу, – даже на один вечер не может оставить свою погоню за прибылью ради сестры». За эти годы Рудольф дважды приезжал в Лос-Анджелес по делам, и она проводила с ним все время, какое он мог ей уделить. «Пусть в другой раз приедет. В отеле его будет ждать теплая записочка», – пообещала она себе.

Она уже готова была позвонить Вилли: можно сделать вид, что она волнуется о самочувствии сына после того, как его вырвало в самолете, – и Вилли, наверное, пригласил бы ее поужинать с ними. Она уже даже подошла к телефону, но вовремя остановила себя: «Брось свои женские штучки. Имеет же право сын провести хотя бы один спокойный вечер с отцом, не чувствуя на себе ревнивого взгляда матери!»

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги

Ада, или Отрада
Ада, или Отрада

«Ада, или Отрада» (1969) – вершинное достижение Владимира Набокова (1899–1977), самый большой и значительный из его романов, в котором отразился полувековой литературный и научный опыт двуязычного писателя. Написанный в форме семейной хроники, охватывающей полтора столетия и длинный ряд персонажей, он представляет собой, возможно, самую необычную историю любви из когда‑либо изложенных на каком‑либо языке. «Трагические разлуки, безрассудные свидания и упоительный финал на десятой декаде» космополитического существования двух главных героев, Вана и Ады, протекают на фоне эпохальных событий, происходящих на далекой Антитерре, постепенно обретающей земные черты, преломленные магическим кристаллом писателя.Роман публикуется в новом переводе, подготовленном Андреем Бабиковым, с комментариями переводчика.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Ада, или Радости страсти
Ада, или Радости страсти

Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва ли не самое сложное из своих произведений, ставшее квинтэссенцией его прежних тем и творческих приемов и рассчитанное на весьма искушенного в литературе, даже элитарного читателя. История ослепительной, всепоглощающей, запретной страсти, вспыхнувшей между главными героями, Адой и Ваном, в отрочестве и пронесенной через десятилетия тайных встреч, вынужденных разлук, измен и воссоединений, превращается под пером Набокова в многоплановое исследование возможностей сознания, свойств памяти и природы Времени.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века