«Блудный сын» и другие пьесы

Педро усмехается. Неразборчивый гул голосов, на фоне которого выделяется реплика Каэтаны.

К а э т а н а. Свечей в процессии хватило бы на две мили…

Б а л т а з а р. Кажется, я вас о чем-то спросил!

П е д р о. Мы были вместе, я…

Б а л т а з а р. На первом корабле?

П е д р о. На первом!

Б а л т а з а р. Я спрашивал, конкистадоры вы или нет.

П а б л о. Не каждая серая собака — волк.

Б а л т а з а р. О?!

П а б л о. Мне кажется, ответ вполне ясен.

Б а л т а з а р. Кто псом назовется, получит кость.

П е д р о. Мы ее получили!

Минутная пауза. Потом вырванные из общего потока слова Каэтаны.

К а э т а н а. У него такой голос, словно у цапли перед непогодой… весь парк приходит в движение… вершины деревьев начинают серебриться…

Б а л т а з а р. Выходит, вам все равно, стоите ли вы перед хором, перед алтарем или просто на дороге…

П е д р о. Все равно.

Б а л т а з а р. Вы согласились быть слугами, правда рангом чуть выше остальных, а ведь на корабле, который привез вас сюда, у вас выпали от цинги зубы и вам пришлось убивать, как и всем прочим…

П а б л о. Мы не дворяне.

Б а л т а з а р. Некоторые стали ими!

П а б л о. Не всем так повезло.

Б а л т а з а р. Добровольное холопство! Ведь вы могли взять сколько угодно земли. Страна настолько велика, что ее еще никто не объехал.

Его слова остались без ответа. В гуле голосов снова выделяются слова Каэтаны.

К а э т а н а. Под стенами дворца есть фонтан, который говорит, как человек, можно разобрать его слова слог за слогом, во мраке кажется, что ты видишь среди струй шевелящиеся губы…

Б а л т а з а р. Но вы не взяли земли. Предпочитаете разносить по коридорам бокалы…

П е д р о. Это небезопасно.

Б а л т а з а р. Что ты сказал?

П а б л о. Это показалось нам ненадежным. В конце концов, вокруг чужой мир. И…

Б а л т а з а р. Говори!

П а б л о. Как будто все это ненастоящее…

Б а л т а з а р. Нереальная страна?

П е д р о. Вроде того. Да. Не знаю, как это сказать…

Б а л т а з а р. Не знаешь? А здесь? Этот дом? Эти люди? И все остальное?

П а б л о. Здесь он.

Б а л т а з а р. Ох!

Балтазар долго не отрываясь смотрит на камер-лакеев. Из глубины сцены на фоне бормочущих голосов выделяется голос Каэтаны.

К а э т а н а. Дома всегда чувствуешь время, а здесь нет. Уже по скрипу мельницы можно догадаться…

Б а л т а з а р (едва придя в себя от удивления). Неужели вы так верите старику?

П е д р о. Верим!

Б а л т а з а р. Разве он такой, каким был прежде?

П а б л о. Не такой, и все-таки…

П е д р о. Кто-то бодрствует, чтобы мы могли спать…

П а б л о. У него под подушкой меч.

П е д р о. Идет!

Действительно, у входа в зал появляется  д о н  Ф е л и п е  П р о с п е р о  О р т и с. Ему пятьдесят лет, угловатый, землистое лицо, колючий, неподвижный взгляд немного потерянных глаз. Рядом с ним  д о н ь я  М а р г е р и т а, его вторая жена, индианка. Гости выстраиваются шпалерами. Реверансы. Дон Фелипе и донья Маргерита направляются вперед быстро, не отвечая на приветствия. У Фелипе в левой руке платок, в правой — четки, он останавливается только возле стола. Крестиком указывает на чаши и посуду. Говорит тихо, однако его хриплый и густой голос заполняет все пространство. Заметно, что он рассержен.

Ф е л и п е. Следовательно, пир?..

С е к р е т а р ь. Вы же приказали, экселенца…

Ф е л и п е. Я сказал «закуска», а не «пир»!

С е к р е т а р ь. Гуантемок — большой праздник…

Ф е л и п е. Вы участвовали в битве?

С е к р е т а р ь. Нет.