Бледный всадник: как «испанка» изменила мир

Есть с гипотезой о происхождении гриппа из Этапля одна загвоздка, не позволяющая, однако, перевести ее в категорию главенствующей теории: не имеется никаких данных о вспышках чего-либо похожего среди гражданского населения Северной Франции. Странновато выглядит, что опасная инфекционная болезнь вдруг синхронно разразилась на ряде военных баз, а расположенные между ними гражданские населенные пункты обошла стороной, – особенно с учетом того, что лагерь в Этапле жил «вперемешку» с городом, о чем известно доподлинно[277]. Британские солдаты вовсю «братались» с местными женщинами, были завсегдатаями городских лавок, баров и борделей (где самая востребованная дама легкого поведения титуловалась не иначе как «графиней»). Но не исключено и простое объяснение этому: по действовавшему тогда во Франции гражданскому кодексу, в целях защиты конфиденциальных данных причина смерти фиксировалась лишь в истории болезни, а в актах о смерти не указывалась. Таким образом, хотя публичные книги регистрации актов о смерти до нас дошли, врачебные заключения с указанием причин смерти по большей части утеряны. Иными словами, вспышек среди мирного населения исключать нельзя, но документально подтвердить или опровергнуть их попросту нечем[278].

Лейтенант Хаммонд оставил нам детальное описание симптомов гнойного бронхита, но оборудования для выделения возбудителя (если это действительно был вирус) у него не было в точности так же как и у доктора У Ляньдэ, а потому и этапльская версия также остается непроверяемой гипотезой. Что до Оксфорда, то раз уж он предположил, что это было первое появление именно испанского гриппа, то ему надо было бы дать и какое-то логическое объяснение тому, что пандемия заставила себя столь долго ждать, иначе выходит, что на севере Франции на исходе 1916 года сложились все условия для распространения нового, чреватого пандемией гриппа, – и эти же самые условия парадоксальным образом его пандемическому распространению и воспрепятствовали. Поездки ограничивались маршрутом с базы на фронт и (если повезет) обратно или краткими перебросками через Па-де-Кале. Не исключено, конечно, что за год с лишним, прошедший между вспышкой, описанной Хаммондом, и первой общепризнанной волной пандемии весной 1918 года вирус продержался в тени, давая о себе знать небольшими локализованными эпидемиями и накапливая на молекулярном уровне мутационные изменения, сделавшие его крайне трансмиссивным и опасным.

А что, если пандемия 1918 года пошла не из Китая и не из Франции, а началась еще западнее – в непосредственной близости от того места, где произошла первая официально зафиксированная вспышка? Третья теория как раз и предполагает, что безымянным нулевым пациентом был не лечившийся в Этапле от последствий газовой атаки британский солдат и не китайский крестьянин со склонов гор в Шаньси, а только что призванный в армию фермер из самого сердца Америки, с полей «подсолнухового штата» Канзас.

Территория, откуда призывались новобранцы в учебно-тренировочный лагерь Кэмп-Фанстон, простиралась далеко на восток и включала расположенный в 500 км оттуда Хаскелл, беднейший в ту пору сельский округ штата Канзас. Местные жители обитали в хижинах, сложенных из дерна, выращивали кукурузу, разводили птицу и свиней. В январе 1918 года они начали заболевать, и у части развивалась пневмония с летальным исходом. Местный врач по имени Лоринг Майнер был настолько встревожен тяжестью вспышки, что поставил о ней в известность Государственную службу здравоохранения, хотя грипп в то время к числу диагнозов обязательной отчетности в США отнесен еще не был. Эпидемия в округе Хаскелл утихла к середине марта, и никто бы о ней и не вспомнил, кроме местных жителей, потерявших родных, если бы в том же месяце не начался наплыв больных солдат в медсанчасть учебного лагеря Кэмп-Фанстон.

По злой иронии, в тот самый день 30 марта, когда заведующий медсанчастью лагеря военврач телеграфировал своему вашингтонскому начальству о начавшейся у него эпидемии тяжелейшего гриппа с осложнениями на легкие, в еженедельнике Государственной службы здравоохранения был опубликован отчет Майнера о только что завершившейся вспышке заболевания с теми же симптомами в Хаскелле. Прошло почти девяносто лет, прежде чем американский журналист Джон Барри сопоставил два этих эпизода и выдвинул логичное предположение о наличии причинно-следственной связи между двумя этими вспышками: какой-нибудь, вероятно, малообразованный и богобоязненный юноша, в жизни не видевший ничего, кроме родной фермы в Хаскелле, невзначай занес вирус в самую гущу кузницы кадров американской военной машины, откуда он и разъехался по всему миру[279].