Битва за Балтику

Русский отряд был бельмом на глазу и Густав Третий каждодневно требовал его уничтожения. Атаки шли беспрестанно, но всякий раз противник бывал побиваем. Целый месяц держал позицию со своими солдатами полковник Языков, но настал момент, когда отбиваться от шведов стало просто нечем. Когда языковцы отступили, шведы их даже не преследовали, столь велика была их радость, что наконец-то им не бежать на приступ. У местечка Тавастилэ отступившие снова закрепились. Тавастилэ – это уже предместье Фридрихсгама. Бои стали еще ожесточеннее. В очередной контратаке ранило в грудь навылет Языкова. Лекарь только глянул, рукой махнул:

– Безнадежен!

Солдаты с ним не согласились. Под шведскими пулями, положивши своего командира на офицерский плащ, потащили они его по каменным кручам в тыл, к настоящему дохтору. Языкова заменил майор Фролов-Багреев.

– Все, – сказал он солдатам. – Далее не пойдем, здесь смерть свою и примем!

Солдаты не возражали. Помирать, так весело!

Тем временем Мусин-Пушкин сосредоточил главные силы армии севернее Фридрихсгама у местечка Давыдово. Но нападать не торопился, ожидая известий от Нассау-Зигена.

Однако вскоре произошло событие, в корне изменившее положение дел на фронте. Дело в том, что еще в самом начале лета Густав образовал особый корпус для жизненно важной шведам тавесгуссной дороги. Во главе корпуса был поставлен генерал Каульбарс, весьма самолюбивый и жаждущий славы. В один из дней, не спросившись короля, генерал кинул свой корпус на приступ русских позиций. Узнав об этом, Мусин-Пушкин искренне удивился:

– Кто ж на скалы гранитные с одними ружьишками лезет! По-христиански жаль их, бедолаг, но бить будем, и бить сильно!

Единственное, что удалось Каульбарсу, так это немного оттеснить русские разъезды. А затем на шведов обрушился удар сокрушительной силы. Нападавшие были наголову разгромлены у деревеньки Кайпиайс. Неприятельские колонны расстреляли в упор картечью. Оставшихся в живых добили штыковой атакой. Жалкие остатки каульбарсовского корпуса постыдно бежали за реку Кюмень.

Но этим дело не ограничилось. Развивая успех, отряд Кузьмина-Караваева нанес новый удар по шведам. Одно имя легендарного полковника вселяло в шведов ужас. Караваевцы дрались здорово: подползали затемно к неприятельским шанцам, а затем с первыми лучами солнца бросались в атаку. А уж обращаться со штыком и прикладом они умели. В два дня шведы были сбиты со своих позиций и спрятались за рекой, угнав при этом и старый плавучий мост. Но и это не помогло. Генерал Денисов, наведя мосты, перешел на правый берег Кюмени и устроил среди шведов панику. Неприятель откатывался повсюду. И тогда Мусин-Пушкин велел прекратить наступление. Вырвавшемуся вперед храбрецу Давыдову приказал вернуться обратно за реку.

– Силы у меня для нападения генерального еще не в достатке, да и флотилии гребной рядом нету. – Объяснял он своим раздосадованным генералам.

– Чего ж нам делать-то теперь? – мрачно спрашивали те.

– Выжидать и молиться! – был им ответ.

В те дни в северных лесах Саволакса русские солдаты вылавливали оголодавших шведов. Русский человек отходчив, а потому отловленных усаживали у костров и кормили кашей.

– Ешьте, сердешныя! – говорили, добавки насыпая. – Ишь, как отощали, словно шатуны!

Генерал Стединг все еще отсиживался в мрачных чащобах Иокасса, окруженный озерами и буреломами. Затем попытался взять реванш. Схватка эта вошла в историю как «бой при болотах». Против шведов стоял отряд генерала Шульца. Успех сопутствовал попеременно то одной, то другой стороне.

Шведы поливали наших картечью, те отвечали злыми штыковыми ударами. Впрочем, Шульца ожидал и неприятный сюрприз. Стединг спустил на воду несколько речных канонерских лодок, и они внезапно открыли фланговый огонь по русским полкам. Однако в конце концов все встало на свои места. Наши солдаты, отбросив неприятеля в лес, заняли крепкую позицию. Шведы, побегавши несколько раз безрезультатно на приступ, тоже успокоились. Теперь тишину мрачных саволакских лесов лишь изредка беспокоили перестрелки передовых дозоров, то казаки, скучая, соревновались со шведскими драгунами в лихости и молодечестве.

В то лето все чего-то ждали. Екатерина Вторая ждала решительных действий от Мусина-Пушкина, тот, в свою очередь, ждал подхода зигенской флотилии. Принц же считал, что ему следует идти вперед, лишь подкрепившись Кронштадтской резервной эскадрой вице-адмирала Круза. Выходило, что все ждали Круза, и он явился!

* * *

Эскадра Круза подошла, надежно прикрыв нашу гребную флотилию от всяких неожиданностей со стороны моря. Круз прислал Зигену записочку: «За особливую честь поставлю себе содействовать вам в поражении неприятельского флота».