Битва за Балтику

Устье реки Кюмени, что течет средь непроходимых лесов, а затем впадает в Финский залив – это бесчисленное множество гранитных островов, скал и отмелей, будто специально щедро разбросанных вокруг. В восьми милях южнее Фредрихсгама, между островом Кутсале и оконечностью полуострова, находящегося к востоку от устья реки Кюменэ, идет через шхеры главный фарватер, который и именуется шведами Свенскзундом. Местные финны зовут этот пролив Роченсальмом, а наши – Королевскими воротами. На фарватере этом, кроме трех больших островов, лежит еще несколько маленьких, а также много видимых и невидимых подводных камней. Фарватер весьма узок и извилист и плавать по нему могут только опытные лоцманы.

Между островом Мусала, лежащим к западу от Кутсале, и первым островом фарватер немного расширялся, но все-таки остается стесненным из-за множества подводных камней, маленьких островков и мелей. Берега залива были словно оббиты желтеющим мхом.

Севернее этого прохода лежит островок Коткасари, также окруженный подводными камнями и рифами. Южнее фарватер ведет частью в открытое море, а частью – назад, в шхеры. Для судов, даже средней осадки, плавание везде не только затруднительно, но и опасно. К югу от Кутсале лежит остров Киркоммасари, а к западу к Киркоммасари и Кутсале находится островок Лекмесари.

На тихих и безветренных коткинских плесах и отстаивалась сейчас шведская гребная флотилия, чувствуя там себя в полной безопасности как от неприятеля, так и от штормов.

Лучше позиции, чем нашел для своих судов обер-адмирал Эренсверд, найти в здешних краях просто невозможно. К плесам, где встал его флот, ведет лишь один Роченсальмский проход, узкий и тесный, с обилием торчащих каменных рифов-«быков». Пройти по Роченсальмскому проходу может лишь одно судно. Если ж на близлежащих гранитных островах соорудить береговые батареи, то на здешних скалах найдет свою погибель любой флот.

Обнаружив, что шведы спрятались в устье Кюмени, Зиген со Слизовым решили провести рекогносцировку. На рыбачьей лодке, переодевшись в чухонскую одежду, они пробрались к островку Петкари и оттуда, вооружившись зрительными трубами, обозрели положение неприятельской флотилии. Гранитные скалы были покрыты ельником и соснами. Узкий петляющий фарватер пропадал в лабиринте гранитных островов. Где-то там стояли шведские суда. Вице-адмирал с бригадиром все осмотрели и записали.

Затем, как и положено в таких случаях собрался совет флагманов. Мнения разделились сразу же. Слизов предложил, не рискуя излишне, свезти на острова пушки и, установив их, беспрепятственно расстрелять шведов.

– При этом следует поторопиться, пока неприятель тех островов сам не занял. А что до возможного прорыва воротами Королевскими, то там достаточно будет прамы расставить. Так закупорим, как пробкой бутылку винную, пусть себе бродит, а наружу не моги! – закончил свою речь капитан 1-го ранга.

Бывший при флотилии обер-интендант Балле, румяный и дебелый, высказался за то, что можно попытаться прорваться на плесы с южных румбов, предварительно затопив брандеры в северном проходе.

– Пока мы не выбьем шведов с плесов, то не сможем облегчить жребия нашей армии! – сказал он.

Но Нассау-Зиген оба предложения отверг напрочь. И если вариант Балле был и вправду весьма сложен в исполнении и сомнителен в результатах, то слизовский план сулил верную победу, если бы не одно «но», которое и не устроило принца. Установка береговых батарей и последующий расстрел шведов грозили затянуться надолго, а ждать Нассау-Зиген не мог – на носу было 28 июня – именины Екатерины, и победу упрямый француз желал одержать именно в этот день, чтобы порадовать императрицу таким подарком.

– Я буду думать над иным планом! – сказал своим помощникам на прощание принц.

Императрице он написал так: «Madame! Смею уверить Ваше Величество, что мы можем захватить всю шведскую гребную флотилию и ни одно судно от нас не спасется». Одновременно Зиген написал письмо Мусину-Пушкину, где оправдывал свою осторожность большими трудностями, обещаний уничтожить шведскую флотилию в этом письме не было.

Интересно иное. Спустя несколько дней Екатерина получила сразу два письма. Одно было направлено принцем, другое переслали командующим армиями. Оба предводителя обвиняли друг друга в трусости и некомпетенции. Сличив письма, императрица пожала плечами:

– Ничего не понимаю, где правда, а где ложь. Это не война воителей, а война писателей и читателей!

Меж тем каждый день пребывания шведов на плесах осложнял положение нашей армии. Командир прибрежного отряда полковник Федор Языков давно потерял счет дням, проведенным под огнем. Отряд Языкова держал последний клочок земли и изнемогал. С фронта на него нажимал втрое сильнейший противник. На правом берегу реки, но уже с фарватера Кюмени донимали ядрами шведские канонерские лодки. Канлодки пока кое-как отгоняли, но они появлялись снова и снова. Разобьют шведы мосты и конец отряду – помощи ждать неоткуда.