Без названия

Кира была поражена:

— Значит у Гилевского было два ключа, он без директора музея мог запросто открыть сейф?!

— Выходит, так, — согласился Джума.

— Видимо, ему очень понадобилось открыть сейф, что-то посмотреть там или взять, — резюмировала Кира. — С тех пор он постоянно имел такую возможность. «Неужели пакет Диомиди?» — подумала про себя Кира. И сказала: — Ну что, отправимся. Я с Непомнящей созвонилась. Она ждет…

На углу улицы Артема они расстались: Джума пошел в банк, Кира поехала к Непомнящей. Джума предъявил удостоверение милиционеру, стоявшему у двери в банк, и выяснил, что шофер Пестерев и инкассаторы во внутреннем дворе, и сейчас готовятся куда-то ехать инкассировать выручку. Через холл Джума прошел во двор, увидел машину, возле нее троих, Пестерева он узнал сразу. Подошел.

— Вадим Никитич, поговорить надо, кое-что уточнить, отойдем в сторонку. — Они отошли к бочке с водой, стоявшей под водосточной трубой.

— Все по тому же делу? — спросил Пестерев.

— Все по тому же, дорогой.

— Хоть как-то продвинулись?

— С Божьей помощью… Вы когда последний раз видели Гилевского?

— Я же сказал следовательше: в апреле.

— Где? У него дома, у вас дома?

— Нет, у него на работе.

— Как прошли в его кабинет?

— Он ждал меня перед входом в музей, провел к себе.

— В котором часу это было?

— В конце рабочего дня. Кажется, часов в пять или шесть.

— А из музея вышли тем же путем?

— Нет. Он выпустил меня через заднюю дверь, обитую железом, на внутренний балкон.

И больше вы с ним не встречались?

— Да нет же!

— Ну и ладно, — как бы согласился Джума. — Больше у меня вопросов нет.

Пестерев пожал плечами, мол, нет так нет.

«Пожалуй, все и прояснилось», — подумал Джума.

Разговор между Непомнящей и Кирой был в самом разгаре, когда туда явился Джума.

— …В котором часу в тот день пришел Чаусов? — спросила Кира.

— Между пятью и шестью вечера.

— А ушел?

— В начале десятого.

— Виктория Петровна, муж ваш где был в это время?

— В командировке.

— Чаусов знал об этом?

— Разумеется.

— Вы ужинали с Чаусовым, выпивали?

— Да. Коньяк.

— Какой?

— «Десна».

— Выпили всю бутылку?

— Ну что вы! По четыре рюмочки.

— Кто откупоривал, наливал?

— Он.

— Потом?

— Слушали музыку, смотрели фильм по видеомагнитофону.

— Кто ставил кассеты?

— Он, Алексей.

— Виктория Петровна, я вынуждена произвести выемку бутылки, из которой вы пили коньяк и кассеты.

— Зачем? — не поняла Непомнящая.

— Такова процессуальная процедура.

— В чем его подозревают?

— Убит человек.

— И вы подозреваете Алексея? — воскликнула Непомнящая.

— Я веду следствие. Вы могли бы пригласить двоих соседей, как понятых?

— Боже мой, это же унизительно! Пойдут разговоры. Муж узнает.

Непомнящая вышла и через какое-то время вернулась с двумя женщинами.

Кира объяснила им, в чем дело. Те закивали головами. Кира достала из сумочки две больших салфетки, два целлофановых мешочка, уложила туда завернутые кассеты и бутылку. Все это заняло немного времени.

Бледная, сразу как-то спавшая с лица, Непомнящая проводила их до двери…

— Ну что у вас, Джума? Нашли Пестерева? — спросила Кира пока они шли к прокуратуре.

— Нашел. Он подтвердил, что последний раз виделся с Гилевским в апреле.

— Где?

— У Гилевского на работе. И вышел Пестерев через дверь, которая ведет из хранилища на балкон.

— Выходит, Пестерева надо отодвинуть в сторону?

— Во всяком случае пока, — резюмировал Джума. — Мы же не знаем, когда он уехал на байдарке в Белоруссию. И, видимо, никогда не узнаем. И нет гарантии, что он больше не виделся с Гилевским и еще раз не выходил через ту же дверь на балкон, но на этот раз прошел никем не замеченный.

— Да, вздохнула Кира…

Когда пришли, она достала из сейфа стакан, завернутый в салфетку, из которого пил Чаусов, отдала его Джуме, присовокупила пакетики с кассетами и бутылкой «Десны», сказала:

— Попросите капитана Кисляка, чтобы снял со всего «пальцы» и сравнил.

14

Теперь, когда Кира знала все, вернее многое о Диомиди, о какой-то возне вокруг мифического или реального пакета, когда с помощью Чаусова она разобралась в датах, говоривших о том, что, похоже, Гилевский плутовал; когда на лжи попались и Долматова, и Жадан, и Чаусов, но невозможно было проверить, врал ли Пестерев, что уехал в Белоруссию за несколько дней до убийства Гилевского; когда был обнаружен открытый сейф, — ей оставалось всего ничего, как определить, с кого начинать.

Кира стала подшивать к делу накопившиеся бумажки, протоколы допросов, отложила в сторону газету с фотографией Гилевского на фоне открытого сейфа, еще раз прочитала репортерскую заметку под ней, убедилась опять, что ничего в ней необычного нет, прочитала подпись «Текст и фото Л.Бирюкова», сверху на газету положила каменный топор — все это надо будет вернуть директору музея.

В это время позвонили. Она сняла трубку. Женский голос спросил Скорика. Ей показалось, что это жена Скорика — Катя.

— Его нет, он в суде, — сказала Кира. — Пожалуйста, — положила трубку. Но тут же опять раздался звонок. — Я слушаю… Да… Я Паскалова.