Без названия

— Движется. Если выстроить последовательно даты и события, картина получается странная, но обретает логику, — она принялась рассказывать. — В письме Сэма Шобба, адресованном Диомиди, Шобб высказывает надежду, что по каким-то эскизам Диомиди дело его может быть продолжено. Вопрос: кем, каким образом? Кроме того, анализируя даты, сопоставляя их и разные цитаты, я пришла к мысли, что пакет существовал, что он не исчез, а кем-то был припрятан. У меня сложилось впечатление, что это сделано с далеко идущей целью. Кто-то побывал в кабинете Гилевского и ушел через дверь, которую обнаружил Джума. Пройти в нее мог только очень худой человек. Это могли быть трое: родственник Гилевского Пестерев, Чаусов или Жадан.

— А ты бы пролезла там? — засмеялся муж.

— Сейчас еще да, через три-четыре месяца уже нет, — улыбнулась Кира.

— Он осторожно положил большую руку на ее живот, сказал:

— Расти…

Кира ждала ребенка. Первая беременность окончилась трагически: ребенок родился мертвым. Об этом они никогда не говорили — слишком больно.

— Открой водичку, — попросила Кира.

Он открыл ей бутылку воды, себе — пива. Откуда-то потянуло вкусным дымом и жарившимся мясом.

— Кто-то уже шашлыки варганит, — сказал муж.

— Хочешь есть?

— Нет еще, пойду прогуляюсь к рыбакам. Пойдешь со мной?

— Нет, полежу.

Он ушел. Стало жарко, она перебралась в тень, легла набок, прикрыв ноги от мошкары и прочей лесной живности куском ткани, и задремала.

В понедельник с утра Джума входил под высокую арку гулкой подворотни — общей для здания музея и жилого дома. По внутренней лестнице поднялся на балкон третьего этажа, подошел к двери первой квартиры, поскольку звонка не было, постучал. Никто не отозвался, но из соседней квартиры с тазом белья вышла женщина. Заметив Джуму, сказала:

— Их нет дома. Виталий в больнице, Маруся пошла к нему.

— Тогда я у вас кое-что хочу спросить, — Джума достал удостоверение. — Скажите, вы не видели недели три назад, чтоб кто-нибудь выходил из этой двери? — он указал на железную дверь, ведущую в хранилище музея.

Женщина опустила таз с бельем на доски балкона, вытерла о передник руки, задумалась.

— А у них через эту дверь вообще никто никогда не ходит, — сказала она. — Нет, ничего такого я не видела. — А когда могли ходить, в какое время?

— Часов в пять-шесть, может чуть позже.

— Тут у нас кухня, — показала она на свою дверь. — В это время мы обедаем. Если уж не увидела бы, то, может, услышала, если б кто ходил.

— Спасибо. До свидания, — Джума направился к лестнице, спустился этажом ниже, вышел на балкон второго этажа. Обе квартиры были расположены также, как и на третьем. Он постучал. Открыли сразу, вышла старуха.

— Вам кого? — спросила.

— Я из милиции. Вы часто бываете на балконе?

Оглядев подозрительно Джуму серыми выцветшими глазами, она спросила:

— А вам-то что?

Видимо, услышав голоса, на балкон вышел паренек лет пятнадцати, он жевал.

— Тут из милиции, — сказала пареньку старуха.

— Я действительно из милиции, — сказал ему Джума и показал удостоверение.

— А кто вам нужен? — спросил парень.

— Видишь ту дверь, — Джума задрал голову и указал на обитую железом дверь музея. — Скажем, двадцать первого июня не видел ли ты кого-нибудь входящего или выходящего оттуда?

— Видел, — просто, словно это происходит ежедневно, ответил парень. Я учусь во вторую смену, у нас было два «окна», химичка заболела, я пришел раньше, сел на балконе почитать, у нас тут во второй половине дня солнце. Он и вышел тогда из этой двери.

— Кто? — не веря своим ушам спросил Джума.

— Молодой дядька. Низенький, щуплый. Хромал он.

— Какого числа это было? Месяц?

— Не помню. Весной, кажется в апреле.

— А время?

— Я же говорю, я пришел из школы рано. Было, наверное, часов пять-шесть. Солнце еще не зашло за крышу…

Джума спускался по лестнице в хорошем расположении духа: щуплый, маленький, хромал. Пестерев! «Он вышел из хранилища. Но как вошел в музей? Купил билет? — раздумывал Джума. — Но Пестерев и не скрывал на допросе, что по просьбе Гилевского встречался с ним. Но может, была еще одна встреча, о которой он умолчал?»

Выйдя из подворотни, Джума стал думать, что делать в связи с открывшимся новым обстоятельством. «Ладно, — решил он, — пусть это прокачивает дальше Паскалова, а мне на сегодня еще хватит беготни, пока найду этого слесаря, специалиста по сейфовским замкам». И он зашагал к Центральному рынку, около которого, по словам директора музея, была мастерская, где работал слесарь Ющенко Дмитрий Тарасович…

У рынка было много грузовых машин, фургонов, ларьков, лотков, шла бойкая торговля. Возле весовой немолодая женщина в оранжевой безрукавке с метлой и совком в руках убирала мусор. Джума обратился к ней.

— Вы не знаете, где тут слесарная мастерская?

— А ее уже нет, — сказала женщина, — закрыли, вместо нее обувной кооператив, — и она указала на дом, где висела табличка «Сапожок».

— А куда мастерскую переселили?

— Где-то на Привокзальной вроде.