Без названия

Вздохнув, Джума сел на трамвай и поехал на Привокзальную. Мастерскую он нашел за хлебным магазином. У входа висела табличка «Ремонт замков, изготовление ключей и прочие услуги». Он вошел. За барьером стоял молодой человек в синем халате, в глубине виднелись две комнаты с верстаками, токарный станок.

— Завмастерской на месте? — спросил Джума у молодого человека.

— Сейчас позову, — он отошел в глубину, крикнул: — Владимир Карпович, вас клиент просит.

Вышел пожилой человек в зеленой заношенной военной рубахе, с которой давно были спороты погоны, в засмальцованных брюках.

— Вы ко мне? — спросил он Джуму.

— К вам. Может поможете. Я ищу Ющенко Дмитрия Тарасовича. Он работает у вас?

— Уже нет, ушел на пенсию, стар. Что, сейф барахлит?

— Барахлит. А домашний его адресок не дадите?

— Он обслуживал вас раньше?

— Да.

— Иногда он еще соглашается пойти к старым клиентам. Подождите, поищу, — он отошел к шкафу, стал рыться в бумажках, затем вернулся: Запишите: улица Кривоноса пять, квартира семь.

— Спасибо, — кивнув, Джума вышел. Он знал: Кривоноса находится в новом жилом массиве, ехать туда троллейбусом. Ехать далеко. Еще десять-пятнадцать лет назад там было поле, стадион какого-то завода и ипподром. Джума сидел у окна, смотрел. Теперь поле было вдоль и вглубь застроено новыми высотками, лишь кое-где меж ними, как гнилые зубы среди здоровых торчали старые однои двухэтажные развалюхи. Дом пять он и нашел среди этих доживавших свой век строений. Квартира семь была на втором этаже. Позвонил. Дверь открыла пожилая женщина.

— Вам кого? — спросила она нелюбезно.

— Ющенко Дмитрий Тарасович здесь живет? — спросил Джума.

— Здесь, здесь, оставили б его в покое уже, на пенсии он.

— Я из милиции, по важному делу.

Она недоверчиво оглядела Джуму — его безрукавку, живот, вывалившийся из брюк, затем крикнула куда-то в глубину квартиры:

— Дед, к тебе, вроде из милиции.

Джума несмело вошел в переднюю. Навстречу ему вышел старик в теплой байковой сорочке, поношенных брюках и шлепанцах на босу ногу.

— Из милиции говоришь? — он смотрел на Джуму сквозь очки в плохонькой оправе. — Проходи. Когда-то я один сейф твоему начальнику доводил до ума. Садись.

Джума сел на шаткий простой стул.

— Я к вам по другому делу, Дмитрий Тарасович. В свое время вы обслуживали сейфы в музее декоративного и прикладного искусства.

— Было такое. Там в секретном кабинете строгий профессор работал.

— Работал. Профессор Гилевский, — уточнил Джума.

— Во-во! Сейф у него древний, но сильный, венский «Густав Шлезингер».

— Когда вас Гилевский приглашал последний раз?

— Дайте-ка подумать, — он притронулся к дужке очков, и Джума увидел большие, некогда сильные пальцы с темными трещинами у ногтей. — Давно, очень давно, годов пятнадцать-двадцать назад, если не более.

— В связи с чем?

— Сейф тот запирается на два замка. Так вот во втором выработался один зубец. Ну этого ты не поймешь. Тут только я кумекаю. И попросил профессор сделать к этому замку ключ. Свой он утерял. Мастачил я это дело две недели. Вот и вся сказка тебе.

— К какому замку вы делали ключ — к верхнему или нижнему?

— К нижнему.

— И вы это запомнили?! — удивился Джума.

— А как же? Сейфы ломаются не каждый день. Те, что я обслуживал, помню и знаю на память, знаю, у какого какой норов. Что ж ты хочешь, парень, это моя работа, тут халтурить нельзя, это тебе не ключик к английскому замку сделать. Тут мой авторитет нужен, — не без гордости сказал старик.

Джума встал.

— Все, Дмитрий Тарасович. Больше вопросов у меня нет. Простите, что побеспокоил, желаю вам здоровья.

— Э-э, где его теперь купишь, здоровье-то. Жизнь бьет не по годам, а по ребрам… Ну, будь здоров!..

Джума отправился в прокуратуру, Паскалова его уже ждала.

— Дайте чего-нибудь попить, — попросил Джума, утирая лицо платком. Набегался, жарко, — он взял графин. — А стаканчик есть?

— Есть, но на нем «пальцы», я его на всякий случай заперла в сейф.

— Чьи «пальцы»?

— Чаусова. Сейчас принесу вам стакан. Она куда-то сбегала, принесла чашку.

Шумно отодвинув стул, Джума уселся. — Итак: Пестерев наносил визит Гилевскому. Похоже его, выходившего через балконную дверь, видел мой свидетель. Так и сказал: «Молодой дядька. Низенький, щуплый. Хромал он».

— Когда он его видел?

— Время подходит: в пять-шесть вечера.

— Число, месяц?

— Вот тут закавыка. Парень сказал, что это была весна, кажется апрель.

— А Гилевский убит двадцать первого июня, совсем недавно. Вряд ли ваш свидетель спутал весну с разгаром лета. Это раз. Во-вторых, ведь и Пестерев говорит, что был у Гилевского в апреле, — сказала Кира.

— Но мы не знаем, где он был у Гилевского: дома или на работе?

— Да, это мое упущение. Знаете что, сейчас мы поедем к любовнице Чаусова госпоже Непомнящей. Я отправлюсь сразу к ней, а вы по дороге заскочите в банк, постарайтесь повидать Пестерева, поговорите с ним.

— Хорошо. Теперь дальше: я нашел слесаря, обслуживавшего сейфы в музее. Когда-то по вызову Гилевского он ремонтировал нижний замок сейфа в кабинете Гилевского, и наш покойный профессор, сославшись, что потерял ключ от нижнего замка, заказал слесарю второй ключ.