Без названия

— Но крюк оказался снятым со скобы. Значит кто-то отсюда вышел. Она тоже на сигнализации? — спросила Кира.

— Конечно! На синхронной с входной дверью в кабинет. Но если дверь не взята на крюк, она не плотно приляжет к косяку и тогда на сигнализацию не возьмется ни одна дверь.

— На сегодня впечатлений хватит, — сказал Войцеховский.

Кабинет был снова опечатан, они попрощались с переполошенным директором музея и ушли.

На улице Джума сказал:

— Либо через балконную дверь Гилевский кого-то выпустил и захлопнул ее на английский замок, а крюк забыл набросить, либо кто-то ушел через балконную дверь, захлопнув ее снаружи, уже тогда, когда Гилевский был мертв.

— Если Гилевский выпустил посещавшего его человека, не набросив потом крюк, то дверь в кабинет не взялась бы на сигнализацию. Гилевский не смог бы не обратить на это внимание. А не обратил он внимания потому, что был мертв.

— Вы не забыли газету с фотографией и топор? — спросил Войцеховский.

— Нет, — сказала Кира.

— Подобный топор, возможно, и был орудием убийства.

— И преступник унес его с собой? — спросила Кира.

— Но не принес с собой, — ответил Войцеховский. — Топор попался ему на глаза, когда он вошел к Гилевскому. А это значит, что он шел туда без намерения убить, шел неподготовленный к этому. Но что-то возникло между ними, и он схватил топор каменного века с письменного стола, — заключил Войцеховский.

— Значит, можно предположить, что вошел к Гилевскому кто-то, кого Гилевский знал, — вставил Джума.

— Согласен. Но странно, как уверяет Ласкин, ничего из сейфа не исчезло. А ведь вещи там бесценны, — заметил Войцеховский.

— А может там ничего не лежало, — сказала Кира. — Вернее преступник искал нечто, чего в сейфе не оказалось.

— И он ушел, унеся второй, свой ключ, заперев предварительно сейф, сказал Войцеховский.

— Да, но сейф был открыт до убийства. Мы же видели на фото живого Гилевского с уже отпертым сейфом за спиной, — воскликнул Джума.

— Значит у Гилевского было два ключа? Так, что ли? — спросила Кира.

Они умолкли, каждый о чем-то думал. Через несколько шагов, Кира сказала:

— У меня возникла мысль. Мне надо задать Ласкину еще несколько вопросов.

— Я иду на работу, — сказал Войцеховский.

— Пойдете со мной, Джума? — спросила она Агрбу.

— Давайте, чего уж там…

Ласкин удивился, увидев их.

— Что-нибудь не так? — тревожно спросил он.

— Матвей Данилович, вот такой вопрос, — сказала Кира, — на вашей памяти сейф ремонтировался, вернее замки?

— При мне нет, но при моем предшественнике ремонтировался. Точно не знаю, что там было: замок или ключи.

— Вы не знаете, кто ремонтировал?

— У нас был один слесарь. В музее ведь не только этот сейф. Мы очень много лет пользовались услугами этого слесаря.

— Кто тогда вызывал его?

— Вот этого не знаю. Либо Гилевский, либо директор.

— А где его найти, этого слесаря?

— Он работал в мастерской возле Центрального рынка, — Ласкин полистал длинный узкий телефонный справочник. — Фамилия его Ющенко Дмитрий Тарасович… Я угадываю ход ваших мыслей, — сказал Ласкин.

За все время Джума не проронил ни слова, он понял, ему придется разыскивать этого Ющенко, и сейчас Джума вспоминал, сколько в городе слесарных мастерских и где они расположены…

Когда они вышли из музея, Джума сказал:

— Значит я ищу слесаря, обхожу соседей по балкону, может видели, кто выходил из двери музея через балконную дверь. Что еще?

В понедельник поедем беседовать с любовницей Чаусова Непомнящей.

— Понятно. Значит до понедельника…

13

В субботу утром Кира с мужем собрались на два дня на базу отдыха военного округа. Это были прекрасные места: смешанный лес, большие искусственные, но с проточной водой, пруды в лесу, перегороженные дамбой, деревянные двухместные домики.

Набив сумки едой и термосами с кофе, надев спортивные костюмы, они сели в свой беленький «Москвич» и отправились на «Малый Майдан» — так называлась база отдыха. Было девять утра, когда они туда прибыли, взяли у коменданта ключи от свободного домика, сложили вещи, муж надел плавки, Кира купальник и босые, с наслаждением ощущая траву под ногами, пошли они по лесной тропе к прудам, захватив надувные матрасы и три бутылки — две с пивом и одну с минеральной водой. В лесу уже раздавались громкие голоса, где-то на поляне слышны были удары по мячу, в прудах уже кто-то плескался. Устроились на лесной прогалине, сквозь деревья просверкивала вода. День обещал быть жарким. Полежав какое-то время на матрасах, они искупались, затем снова улеглись загорать.

— Смотри, не обгори, — сказал муж.

— Я осторожно, — она перевернулась на спину.

Они долго лежали молча, он на животе, уткнув лицо в скрещенные руки, она на спине, смежив веки, лежали расслабленно, бездумно, в какой-то полудреме. Затем муж сел, закурил.

— Хочешь сигарету? — предложил.

— Нет, все! С сегодняшнего дня бросаю.

— Что у тебя с делом Гилевского?